— Валери, после обеда жду тебя в своём кабинете! — сказал под конец трапезы мой отец и вышел из-за стола. Это правило я помнила точно: герцог вышел из-за стола, значит, обед окончен!
Я быстро вскочила и побежала в библиотеку, где меня уже ждал целый мир!
Уже собравшись задремать над очередной историей, я услышала бой часов. “Уже десять! Лили уже хватилась меня! Сейчас начнёт разыскивать и устроит шум! А завтра меня накажут!” — с такими мыслями я помчалась по коридору, но громкие голоса в кабинете отца, находившегося как раз недалеко от библиотеки, заставили меня остановиться рядом с не до конца прикрытой дверью.
— …Нет, отец! Вы не заставите меня! — кричала на герцога его старшая дочь и моя сестра Валери. — Он старый, толстый и уродливый! Я не пойду за него!
— Брачный договор уже подписан! И если я откажусь, герцог Артур тер Фарран сровняет меня с землёй! Ты знаешь, каковы проценты неустойки по этому договору?
— Отец, но кто Вас заставлял подписывать его? Вы даже не спросили моего согласия… — и тут я услышала, как моя сестра зарыдала.
— Я и не должен у тебя спрашивать, за кого мне выдавать тебя замуж! Я — твой отец! Да и ещё и хозяин всего, что ты видишь из окна своей спальни! — его громогласный рык мог испугать кого угодно, но только не меня, поэтому я и продолжила стоять за дверью, мучимая детским любопытством. Даже страх наказания отступил, оставив только небольшую тяжесть в груди. Но детское любопытство бывает сильнее любых страхов!
— Отец… — рыдания сестры становились громче, — как Вы могли! Это подло, отдавать свою дочь этому чудовищу!
— Всё! Разговор окончен. Послезавтра тебе предстоит ближе познакомиться со своим женихом: герцог приглашён мною на обед.
— Отец, если Вы это сделаете, знайте, что у Вас не будет больше дочери!
— Ничего, обойдусь… У меня есть ещё две! — и мне в который раз пришлось стоять за дверью, прячась от Валери, которая выбежала из отцовского кабинета, рыдая, и, не глядя по сторонам, умчалась в темноту коридора…
Настоящее… Двадцать лет спустя…
— Отец, Вы опять вставали? — я наморщила лоб, глядя на сдвинутое с места кресло, которое с утра стояло возле окна, а сейчас располагалось рядом с маленьким столиком в противоположном конце комнаты. Мне захотелось выругаться вслух, как это делают деревенские мужики, когда приходят ремонтировать то покосившееся крыльцо, то протекающую крышу. А мне приходится стоять и выслушивать их ругань и жалобы на то, что я дала им не те инструменты, что мой отец — жуткий скряга, что я — старая дева и так далее… И только всё это в других, очень грубых выражениях, которые благовоспитанная девушка, вроде меня, не должна даже слышать, не то что знать их наизусть! Но я их уже выучила, хотя никогда ещё мне не приходилось их использовать.
