* * *
Штабс-капитан Федоренко и здесь оказался верен себе, используя одну из комнат казармы под «офицерское собрание». Обшарпанные стены и мебель, собранная с миру по нитке, никого из присутствующих не смущали. А присутствовали почти все, кого я хотел бы увидеть. Сам Игорь Александрович в компании двух прапоров, помогавших выводить батальон, Стефанов и Бер, отчаянно отбивавшиеся от вопросов вышеупомянутых, Сергей Дмитриевич и Михалыч, внимательно следившие за словесной баталией. Присутствие последнего меня очень обрадовало. Сам хотел ходатайствовать о допуске казачьего вахмистра в офицерское общество, но тут уже без меня все решили. Вот и чудненько. Так, а вот подпоручика Берга что-то не видно…
Увидев новую жертву для расспросов, любители сенсаций плотоядно заулыбались, а мои недавние «попутчики» облегченно вздохнули.
– Ну, теперь-то, Денис Анатольевич, мы наконец можем узнать новости, так сказать, из первых уст? – Федоренко чуть ли не с распростертыми объятиями ринулся навстречу. – Мы уже битых два часа упрашиваем этих господ поведать подробности вашего пребывания в Ново-Георгиевске, а они молчат, ссылаясь на некую договоренность с вами. Мол, появится подпоручик Гуров, его и терзайте вопросами! Да мы из газет узнали больше, чем от них!
– Простите, Игорь Александрович, но вряд ли я что-то смогу добавить к уже известным фактам, – проговаривая отмазку, поворачиваюсь так, чтобы кроме штабс-капитана моей хитрой мордочки никто не видел, и многозначительно ему подмигиваю. – Николай Павлович и Димитр Любомирович под нашей охраной и присмотром заминировали пару-тройку складов с боеприпасами, затем, когда первые германцы вошли в крепость, их подорвали. После чего вместе с нами очень быстро покинули крепость. Кто ж знал, что первыми в ворота сунутся генералы?
Михалыч и Оладьин, одновременно улыбаясь, многозначительно переглядываются, типа командир комедию тут затеял. Они-то, конечно, уже в курсе всего. Но это – свои, которые не сдадут и не проболтаются. Федоренко вроде – тоже. Но вот его прапоры… И, вообще, есть вещи, которые нельзя говорить в открытую, себе дороже будет.
Штабс, видно, все понял, поэтому для вида слегка сокрушается и меняет тему:
– Ну что ж, не хотите говорить – воля ваша. Тем более, есть более приятная тема для разговора. В нашу первую встречу, там, в форте, от выпивки вы все отказались, может быть, сейчас измените свое решение, а? Обед через час, милости просим-с.
