Девушка по соседству с ней отпечатывала на каждой коробке размер обуви и проставляла все прочие номера. Мария бросила на нее быстрый взгляд, огляделась, нет ли поблизости кого-то из грузчиков, после чего протянула руку к коробке с пометкой «7А» и быстро откинула крышку. Тут же сбросив свои шлепанцы, в которых ходила весь день, она поменяла их местами со стильными лодочками — ведь не оставлять же их на полу, где каждый в любой момент может их увидеть, — надела туфельки, снова приподняла подол и взглянула на свои ноги. И тут же в ее сердце всколыхнулось жаркое чувство, похожее на жжение; она ощутила себя настоящей женщиной, и это ощущение прокатилось по ее телу, похожее на хмель от глотка вина.
— …и я повторю, что подобного безобразия на фабрике больше не будет!
При звуке этого голоса Мария быстро подняла взгляд и увидела мистера Гардинера, который решительно направлялся к ней. Она потянулась было к туфлям, намереваясь снять их, но тут же смекнула, что он это заметит, и на какое-то мгновение застыла в неподвижности, не зная, что ей делать. Потом решительным жестом захлопнула коробку, в которой лежали ее потрепанные шлепанцы. В душе оставалась надежда, что он так и не посмотрит на ее ноги.
— Пошли, Мария, — раздраженно проговорил он. — Ну что ты тут стоишь, как мумия какая-то?
Мария чуть заколебалась, ее губы подрагивали.
— Пошли, пошли, двигайся.
После этих слов Мария машинально подхватила коробку со шлепанцами и сунула ее на тележку. Она собиралась забрать ее при первой же возможности, однако Гардинер никак не желал уходить.
— Ну надо же, из пожарного шланга, из пожарного шланга, — не уставал повторять он. — Ну нет, так просто им это с рук не сойдет, не выйдет.
Мария продолжала упаковывать туфли в коробки и расставлять их по полкам тележки. Когда она, наконец, заполнилась, появился грузчик, и Мария краем глаза видела, как он покатил ее вниз по пандусу. Гардинер наконец удалился, чтобы переговорить с мастером.
Мария работала до без пяти минут пять. Потом прошла в дамскую комнату и умылась. В шкафчике находились ее повседневные туфли. Ей так хотелось оставить при себе эти красные лодочки — да, впрочем, как же было их теперь вернуть назад, когда тележка с коробками уже уехала вниз? В общем, она оставила туфли на себе, а когда выходила из здания, сторож даже не глянул в ее сторону.
Теперь туфельки были ее.
Розничный торговец в Филадельфии заплатил двенадцать долларов за домашние шлепанцы, которые должны были отправиться к нему на следующий день.
