— Вон за то дерево, быстро!
Он сильно толкнул меня к толстому стволу березы.
— Вот черт, проворонили сирену!
Шелест превратился в рев. Кусты в нескольких метрах от нас заворочались, закачались, словно от сильного порыва ветра, и оттуда прямо на нас брызнул поток мелких камней.
Я прижался грудью к стволу березы.
Словно дробью выстрелили в нее: десятки мелких камней ударились о ствол и, отскочив, понеслись дальше. И вот уже зацокали, забарабанили где-то глубоко внизу.
Наступила тишина.
Я обернулся к Геннадию. Он стоял неподалеку, как и я, прижавшись к дереву. Еще чуть дальше, за большим валуном, лежал Лев. Он помахал мне рукой. Я ответил тем же.
— Не шевелитесь! — закричал Геннадий. — Сейчас…
Но последних его слов я уже не смог разобрать.
С грохотом, с треском ломаемых веток на нас неслись сверху гранитные валуны. Я инстинктивно закрыл глаза и почувствовал, как тяжелый камень с огромной силой ударил в ствол березы. Она вздрогнула, на меня посыпались сверху сухие ветки и листья. Но береза выдержала. Камень уперся в нее и, не переломив, замер.
Внизу гремел настоящий гром, слышались тяжелые всплески воды.
И снова стало тихо.
— Отбой! — скомандовал Геннадий и шагнул ко мне. — Целы? Царапин, ушибов нет?
— Нет вроде. Только звенит в ушах.
— Это сейчас пройдет.
Подошел Лев, протянул сигарету.
— С боевым крещением вас! Мы-то привыкли, по пять раз на дню эти бомбежки переживаем.
Минут через десять, покурив и придя в себя, мы снова двинулись «обмерять» гору.
В четыре часа, валясь от усталости, плюхнулись мы наконец в уже поджидавший нас катер.
— Укатали мы вас за день, — смеется Лев. — Но вы сами напросились!
— Ничего, будет о чем писать!
— О героизме геологов?
— Ну, о героизме — это, наверное, слишком. А вот о том, что работа у вас трудная, — это точно.
— Мы привыкли! Второй сезон здесь. Все знакомо.
— Сегодня было трудно?
— Да, пожалуй!
Катерок разворачивается и берет курс на деревню Карлово.
Вечером после ужина сидим в натопленной избе, пьем плиточный чай, слушаем репортаж о футбольном матче. Лев учит меня сворачивать «козью ножку». Я впервые в жизни пробую курить махорку, кашляю, задыхаюсь, но чувствую и какую-то радость, может быть, оттого, что интересно прожил этот день, что сам стал хоть чуточку геологом, приобщился к тем, кто дает начало стройке.
— А вы когда-нибудь смотрели на Луну в теодолит? — вдруг спрашивает Лев. — Хотите посмотреть? Это интересно!
Мы выходим из избы. Тихая, звездная ночь. Урчит, перекатываясь где-то по камням, Енисей. В распадке гор, тех самых, что должна соединить плотина, — оранжевый круг Луны.
