Она очутилась в просторной светлой комнате, полной знакомых ей людей, которые шумно ее приветствовали.
— Джин, дорогая! — воскликнула миссис Гейлорд Чизолм. — Это твоя вечеринка?
— Так, значит, это ты все это устроила, — сказал Джейсон Осгуд.
— Ваш сад на крыше просто очарователен! — сказал доктор Марри Чеймберс Рид.
— Минутку, минутку! — смеясь, воскликнула Джин, жестом пытаясь остановить этот поток слов. — Я вас совершенно не понимаю.
И снова рассмеялась знаменитым легким и звонким смехом Джин Трент, льющимся с киноэкранов по всему миру.
— Объясните, пожалуйста, — сказала она, — за что вы меня благодарите.
Она озадаченно оглядела присутствующих, изобразив руками восхитительный вопросительный жест, так хорошо знакомый миллионам ее поклонников.
— Как же так, Джин, — спросил Генри Л. Аббот, — разве это не ты принимаешь нас сегодня?
— Конечно же, нет, Хэнк. Что ты выдумываешь? Разве эту вечеринку организовала не Маргарет?
Ответом ей был взрыв общего веселья.
— Мы же тебе говорили, Маргарет, — весело сказал Питер Дейли.
Джин, очаровательная сероглазая брюнетка в воздушном розовато-лиловом платье, на минуту замерла с вопросительным видом. Затем пожала плечами, поджала губы и направилась к большому креслу.
— По-моему, вы самые грубые из всех, кого я когда-либо встречала, — сказала она.
— Пожалуй, это действительно так, — раздался знаменитый голос Сильвии, тонкий и звонкий, как новенькая монетка. На фоне тяжелой темной шторы, около которой она стояла, золотоволосая Сильвия в белом платье походила на валькирию. — Мне тоже так кажется. Да скажите же кто-нибудь Джин, отчего всем так весело.
— Пусть скажет тот, кто знает, — сказал Тим Слеймон, опускаясь на ближайший стул. — Я не мастер решать кроссворды, шахматные задачи и прочие головоломки.
— Скажи ей, Хэнк, — сказала Сильвия.
— Ну, хорошо. Прошу тишины! — Хэнк Аббот вышел на середину комнаты и встал лицом к Джин, а все остальные разбрелись по комнате. Пока все не утихли, он продолжал стоять с беззаботным видом, из-за которого Сильвия заметила однажды, что Хэнку совершенно незачем получать какую бы то ни было профессию, настолько он сам по себе хорош. Наконец Хэнк обвел взглядом всех собравшихся: элегантную миссис Чизолм в черном бархате, Сильвию, всю как бы вылепленную из золота и слоновой кости, Джин, будившую в сознании образ цветов и фимиама в пурпурных сумерках богов; он посмотрел на драматурга Питера, затем на громадного ирландца Тима Слеймона и на агрессивного финансиста Джейсона Осгуда, после чего взгляд его на мгновение задержался на докторе Марри Чеймберсе Риде, этом живом олицетворении университетского профессора.
