- Возьми, мать! - он глянул на бойцов: те согласно кивнули. - Пригодится вам с мальчишкой.
- А сами-то как? - глаза бабки Василисы увлажнились.- Вам никак нельзя не евши.
- А это тебе… автоматчик, - седоусый боец ловко накинул на острые Юркины плечи еще крепкую гимнастерку.- А то, понимаешь, ходишь в женской кофте, позоришь наш мужской род… Не годится!
Юрка с бабкой проводили бойцов до раскрашенной зелеными и желтыми пятнами полуторки.
- Нагнись-ка, сынок, - сказала бабка.
Командир послушно нагнул большую кудрявую голову в маленькой пилотке. Худые руки обхватили могучую шею, маленькое морщинистое лицо прильнуло к его щеке.
- Храни вас бог,- всхлипнула бабка.- Такие справные, красивые… Неужто и вас? Сын у меня там. Мишенька. Ни слуху ни духу…
Командир прижал бабкину голову к широкой груди, провел ладонью по платку и поспешно вскочил в кабину.
- Береги бабушку, Юра, - уже на ходу крикнул он. - Мужчина ты, хоть и маленький. Слышишь?
Полуторку подкинуло на колдобине, тяжело грохнули ящики в кузове, бойцы схватились за борта. Сейчас и поворот. И вот нет ни машины, ни бойцов. Только сосны да ели, обступившие большак, покачивают макушками.
Юрка прижал к груди гимнастерку - подарок седоусого шофера. «Отдам Жорке ракетницу… - подумал он. - Пусть ей подавится, черт рыжий!».
Вышел Юрка утром на крыльцо и удивился: кругом снег. Еще вчера из-под камня, что лежал возле крыльца, выглядывал зазубренный лист молочая, а сегодня - ни камня, ни травы. На трубу поселковой больницы будто кто-то напялил пушистую белую шапку. Из-под шапки в низкое обложное небо пробивалась сизая струйка дыма. И дальше - до самого леса над белыми крышами домов - неподвижно стоял дымок.
Гусь осторожно ступил босой ногой на свежий снег. Ступню обволокло холодом. Юрка передернул плечами и заспешил в теплую избу.
- Сбегай, сынок, в лавку за хлебом, - бабка Василиса полезла в комод за карточками. - Только пайку-то не общипай, как давеча.
В сельпо, как всегда, народу полно. Краснощекая продавщица Тася ловко отстригает ножницами в консервную банку талоны, а потом большим ножом кромсает хлеб. Юрка сглатывает слюну.
Стоять в очереди он не любит. Царапая лоб о чужие пуговицы, потихоньку пробирается к иссеченному ножом прилавку.
- Тетенька, - тоненьким голоском просит он, - отрежь мне, пожалста, с довеском.
- Ты это куда, довесок, без очереди? - чья-то цепкая рука оттаскивает Юрку от прилавка. - Ишь, пролез, как вьюн.
