Эва не думала, что поздний ребенок родился от большого счастья, скорее от отчаяния. А может, они хотели заставить людей забыть о Роози, которая сидела у окна со слезящимися от слепящего снега глазами? Неужто они верили, что чистота и нетронутость нового существа способна заставить забыть о предыдущих поколениях, как молодая весенняя трава о прошлогодней сухой?
С наступлением вечера Роози просила придвигать ее поближе к теплой плите. Там она сидела и глядела в огонь, словно из пламени возникали видения.
Эва клала на колени Роози клубок красной шерсти, но Роози умудрялась сбрасывать его на пол. Чудо еще, что она не сбросила с подоконника красный моток, который, подобно спелому плоду, ждал, когда кто-нибудь позарится на него.
Как-то вечером Эва ощутила неодолимое желание криком изгнать из виллакуского дома завораживающую тишину. Она раскачивалась на пороге комнаты, словно находилась на грани жизни и небытия. Эва призвала на помощь все свои силы и подавила приступ охватившего ее отчаяния — она не хотела пугать детей. Вийда и Наан стояли недалеко от двери, прижавшись спиной к висящим на вешалке шубам.
Рука Роози дрожала, тем не менее она достаточно твердо держала трость, на которой плясали маленькие голубые язычки пламени. Роози не заметила Эвы, а может, нарочно хотела попугать ее — больная пошевелила тростью, словно хотела заставить огонь гореть сильнее. Горящая палка оказалась совсем близко от стены, там, где висели пучки полыни и ромашки. Рука больной устала, конец палки медленно опустился вниз. А может, она просто хотела поворошить кучу бересты у очага?
Секундой позже Эва поняла, что могло бы произойти, не подоспей она вовремя, ведь Роози не в силах была нагнуться, чтобы засунуть палку в очаг. Скоро маленькие голубые язычки пламени поползли бы вдоль палки кверху и перепрыгнули на рукав Роози.
Эве, пришлось применить силу, чтобы оторвать от палки Роозину руку. Палка была брошена в огонь. Пальцы Роози один за другим быстро задвигались, это выглядело так, будто капризный ребенок топал ногами.
Ненавидящий взгляд больной колол Эву. И она снова почувствовала себя виноватой. Словно это она отняла у Роози надежду. Не было больше палки, опираясь на которую можно подняться и пройтись по комнате.
Иоханнес не узнал об этом случае. К чему было отягощать его еще одной заботой. У него и так после пожара в Медной деревне появились новые привычки. Он часто вставал с постели, охая разминал усталые кости, в кромешной тьме ощупью натягивал сапоги, несколько раз обходил вокруг дома и хлева, а потом громыхал в кухне заслонками.
