Потеряв более десятка танков и оставив много трупов на поле боя, противник отошел на прежние позиции, не достигнув цели. Морские пехотинцы бригады вышли из этой кровавой схватки победителями, проявив исключительную храбрость и героизм, смелость и находчивость, волю к победе.
В разгар боев, 18 марта, пришла радостная весть: наша бригада стала гвардейской. В приказе Наркома обороны СССР № 78 от 17 марта 1942 года отмечалось, что «в многочисленных боях за нашу Советскую Родину против захватчиков 75-я бригада показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности… За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать 75-ю морскую стрелковую бригаду в 3-ю гвардейскую стрелковую бригаду (командир капитан 1 ранга К. Д. Сухиашвили)».
Вскоре бригаде было вручено гвардейское знамя. Так уж случилось, что, именно в этот праздничный день, 18 марта, в окопной землянке меня приняли кандидатом в члены партии, и с этого дня я стал гвардейцем и коммунистом.
После мартовских боев, потерпев поражение на этом участке, противник предпринял обходной маневр — повел наступление на другом участке, от деревни Хворощино на север, с целью обойти наши позиции у Пронинской рощи и выйти к нам в тыл. Вместе с батальоном старшего лейтенанта Морозова, в котором осталось не более двухсот бойцов, три уцелевших орудия моей батареи были переброшены в этот район.
Командир батальона умело расположил своих бойцов и вместе со мной определил огневые позиции на опушке леса у большой поляны, на противоположной стороне которой просматривались позиции немцев и дорога, ведущая к Хворощино с запада.
Чтобы лучше рассмотреть местность и передний край обороны противника, я выбрал на опушке леса самое высокое дерево, забрался на него и увидел часть дороги, протяженностью около 500 метров, ведущей в Хворощино с запада, по которой довольно часто двигались в обоих направлениях автомашины и небольшие группы солдат. От места расположения батареи до этой дороги было около двух километров. Тогда у меня появилось намерение обстреливать цели на дороге. Одним орудием я точно пристрелял середину отрезка дороги, видимого с моего наблюдательного пункта. После этого, как только на дороге появлялись машины или группы солдат, я по заранее рассчитанным и установленным прицелу и целику давал залп из трех пушек осколочно-фугасными снарядами. При первом обстреле удалось подбить три автомашины и рассеять несколько групп солдат. Так удачно мы действовали несколько дней, и на счету батареи прибавилось десять уничтоженных машин и до пятидесяти вражеских солдат.
