На пороге дворца, гордо вытянувшись, стоял швейцар, одетый в блестящий мундир, шитый золотыми галунами.
«По всей вероятности, он может быть мне полезен», — подумал Пьер.
— Ах, генерал, скажите…
Польщенный званием генерала, швейцар любезно ответил:
— Что ты хотел?
Кожоль принял таинственный вид и прошептал ему на ухо:
— Генерал, что вы скажете о вчерашней истории?
— Как, ты уже знаешь об этом? — удивился швейцар.
Сердце графа забилось сильнее. След был взят.
Он покачал головой и наивно произнес:
— О, я ровным счетом ничего не знаю, но послушаешь того, другого, прямо голова идет кругом, генерал, не знаешь кому верить! Вот разве обратишься к таким людям, как вы…
— Ну так можешь мне поверить, что всю правду здесь могу знать только я!
— Я внимательно слушаю вас, сударь!
— В то время, как директор Баррас обнимал одну даму, к нему подкрался вор и собирался стащить у него часы, но успел сорвать только один из брелоков. Дама хотела ему помешать. Тогда он свалил ее ударом кулака. Жаль, что меня не оказалось в тот момент рядом! Он выскочил и помчался по улице Турнон…
— Так вот какая история…
— Мой друг Баррас сам рассказал мне об этом, — заявил совсем уже завравшийся швейцар.
— Благодарю вас!
Пьер прекрасно понимал, что в этой глупой болтовне не было и грамма правды, но он указал ему направление. Не торопясь, он спустился к улице Турнон.
«Безусловно, что в начале своего бегства он не мог оставить мне никакого знака», — продолжал размышлять Кожоль.
Он добрался до перекрестка Бюси и остановился в нерешительности. Он не знал, куда идти дальше. В это время его внимание привлекла группа людей на улице Сены в тридцати шагах от него.
Это были любопытные, рассматривавшие лужу крови возле фруктовой лавчонки. На пороге ее стоял хозяин и рассказывал:
— Я не слыхал начала ссоры, меня разбудил выстрел. Потом тут дрались. Потом раздался крик, и я различил шепот: «Он умер, совершите над ним обряд одевания». Представляете, каково мне было?! Я осторожно приоткрыл дверь и увидел два тела. Два… это верно. Но тут я услышал шаги и, захлопнув дверь, спрятался за ней. Подошел человек, произнес «уф» и ушел, но шаги были более тяжелыми, чем перед этим.
— И вы выглянули еще раз? — перебил его Кожоль.
— Нет, я побоялся. Я дождался рассвета и только тогда открыл дверь. Но теперь там был только один труп. Он был раздет, лицо обезображено ударами кинжала и нос был отрезан.
— Так куда же делось тело? — в нетерпении воскликнул Пьер.
