За ним вошли двое юношей, таких бледных, что казалось непонятным, как они держались на ногах. Через плечо у каждого висела на перевязи скрипка.
— Где ты подобрал их, мистер Клемп? — спросил хозяин, оглядывая вошедших, которые тряслись от ужаса и холода…
— Там, на улице… Они умирают с голоду!.. Дай им по куску хлеба… Я плачу.
— Разве ты стал покровителем детей?
Тот, которого назвали Кломпом, криво усмехнулся и подмигнул своему собеседнику.
Хозяин понял, что за этим благодеянием должно было скрываться какое-нибудь хитрое намерение.
И он повиновался, ответив понимающей улыбкой на подмигивание мистера Кломпа.
— Теперь, мои барашки, — сказал Кломп, — поешьте и ложитесь спать! Это лучше, чем щелкать зубами на темной улице, не правда ли?
Юноши ели молча. Они только взглянули друг на друга и крупные слезы покатились у них из глаз.
— Как это ужасно, — прошептал Лонгсворд.
— Друг мой, — ответил Йорк вполголоса, — вы теперь все поняли?.. Как бы ни были горьки ваши печали, как бы ни были жестоки ваши страдания, понимаете ли вы, что есть печали и страдания еще ужаснее?.. Эти люди дошли до апатии… они даже утратили способность кричать… Под ними нет ничего, кроме черной пропасти, раскрытой могилы, которая будет последним местом отдохновения… Над ними никакой надежды, никакой радости… И, однако ж, ни один из них не хотел бы умереть… Они цепляются когтями, зубами за возможность этого мучительного существования… Эдвард, не правда ли, вы теперь оставили мысль о самоубийстве?
Эдвард тихо пожал руку поэта.
— Эти существа, — продолжал Дан, — упавшие до уровня животных вследствие лени и порока, уже более не сопротивляются, не борются с нуждой… Они пресмыкаются, и ни один даже не пытается подняться… Удары судьбы их сломили и, упавшие в грязь, они в ней остаются… Дайте им ум, совесть, зажгите в них пламя, оживляющее ваш мозг, Эдвард, и они станут бороться, напрягать силы, чтобы подняться… Они найдут свое потерянное равновесие. Друг мой, я показал вам этих отверженных, чтоб вернуть вам самообладание. Теперь идем…
И взяв Лонгсворда за руку, Йорк увел его из «Золотой пещеры».
— Обещаете ли вы мне бороться? — спросил он молодого человека.
Поэт Дан Йорк придумал оригинальное лечение!
При виде этих бедствий, Эдвард мало-помалу утратил сознание своего собственного горя. Мозг его оцепенел, мысли уснули…
При последнем вопросе Лонгсворд будто проснулся:
— Да, да! — воскликнул он. — Я буду бороться… Я буду бороться!
