То, что он собирался сделать, считалось невозможным. Старый ритуал, запретный настолько, что даже упоминания о нем были вычеркнуты из всех фолиантов. Оставались только тонкие ниточки, которые Бриан собирал почти десять лет, надеясь сплести узор заклинания. Втайне от всех, ведомый лишь интуицией и своей одержимостью стать лучшим. Достойным. Наконец-то достойным. Наконец-то свободным от удушающей ответственности перед родом и памятью великих предков.
— Смотри, отец! — его шепот утонул в крике ветра.
Бриан вскрыл вены на обеих руках и начал читать заклинание. Капли крови дробились, вспыхивали искрами и, отрицая гравитацию, взмывали в воздух. Скоро его высокая фигура была окружена этими страшными светляками. И каждая капля звала, требовала, жаждала жизни. Жизни, которой было так много там внизу. Адский рой вился вокруг своего хозяина, изнывая от голода, пока наконец не получил свободу. Направляемые протянутой рукой, искры ринулись в темноту. И замок закричал.
Бриан стоял на стене, вслушиваясь в агонию Дунотара. Запястья саднили, голова кружилась от кровопотери, а сердце постепенно заполнял ужас. Он чувствовал их. В страшном калейдоскопе видел каждую смерть. Мужчины, женщины, старики, дети — искры не щадили никого. Получив жизнь, они вновь дробились и спешили дальше. Голодные, жадные, безжалостные. А Бриан продолжал ритуал. Срывая голос, он направлял кровавую жатву, пока рой не насытился и, повинуясь, приказу, вернулся к своему пастырю. Маг достал сосуд, и под звуки его голоса искры начал плавиться, стекая по стенкам бесценной эссенцией. А когда первый луч солнца осветил стены уже безмолвного замка, в руках у Бриана была Искра Жизни. Легендарный артефакт. Мужчина потянулся к ее энергии, заживляя порезы на руках, восстанавливая истощенный организм. А потом, не разрывая связи с источником, начал уничтожать следы своего присутствия в Дунотаре. Убедившись, что зачистка проведена успешно, Бриан в последний раз взглянул на поруганную твердыню и открыл портал.
Новость о том, что произошло в Дунотаре достигла столицы через четыре дня. Его величество Белгор выразил глубочайшие соболезнования послам Дунстера и лично племяннику почившего тана. По высочайшему указу в замок были направлены несколько архмастеров и жрецов высшего ранга. Не найдя объяснения тому, что случилось той страшной ночью, они предали тела несчастных огню, а пепел — морю. И пока жрецы проводили ритуалы и просили Великую Матерь и Лира смилостивиться над новым таном и будущими поколениями Дунотара, крупный седой мужчина поднялся на стену. Он долго стоял там, хмурясь, оглаживая бороду, словно пытаясь прочитать подсказки в звуках ветра и молчании стен. Маг чувствовал эхо, совсем слабое, едва различимое, и в этом эхе он слышал отзвук знакомой силы.
