— За компанию. Я давно так не веселилась.
— Я тоже, — ответил он и подумав добавил. — Никогда. Я никогда так не веселился.
Он внезапно замолчал и отвернулся. Помедлив, я пересела под бок к Рину, взяла его под руку и легонько двинув локтем в бок показала на небо, где оставляя за собой белую полосу летел самолет. Рин впился взглядом в удаляющуюся машину, и в следующую секунду полоса засияла всеми цветами радуги, словно за хвостом самолета находилась невидимая призма.
— Ты с ума сошел! Увидят же!
— А, — отмахнулся Рин, — пусть. Все равно не поверят.
Он стоял посреди моей спальни, как две недели назад: долговязая фигура в балахоне. Только вот сейчас из-под подола выглядывали носки кроссовок. За спиной рюкзак, в него ушли одежда, читалка, несколько книг из моей библиотеки, цветной анатомический атлас, мой прощальный подарок, и термокружка. Клеопатра, осознав важности момента, во всю мурлыкала и даже лизнула Рина в нос. Не мне одной будет его не хватать. Я закрыла ее в ванной, чтобы не мешала, и наконец-то пришла прощаться.
— Готов? — спросила, стойким видом копируя спартанскую мать.
— Угу, — пробурчал Рин.
— Отлично, — сказала я, снимая с мантии шерстинки Клёпы, — тогда держи, — протянула белый конверт, — откроешь, когда вернешься домой.
— А что там? — в глазах Рина промелькнуло любопытство.
— Сюрприз. Узнаешь, когда вернешься, — подмигнув ответила я и, подавшись вперед, заключила названного брата в объятья.
Он застыл. Я почти физически чувствовала его неуверенность. А спустя несколько ударов сердца Рин внезапно крепко прижал меня к себе, удобно устроив подбородок на моей макушке. Я почувствовала, как он сделал глубокий вдох. Подавив наворачивающиеся на глаза слезы, отстранилась, преодолевая легкое сопротивление его рук. Достала из заначки свою самую лучшую улыбку.
— Счастливой дороги, братец. Мы с Клёпкой будем о тебе помнить.
И чувствуя, что запас моей прочности подходит к концу, выбежала из квартиры. Когда спустя час я вернулась домой, в спальне было пусто. Выпустив Клеопатру из ванной, я уселась в кресло и наконец-то позволила себе зареветь.
Его величество Белгор X, милостью Великой Матери верховный король Саварры, Лигурии и Лохнадана пребывал в задумчивости. Переговоры с послами Дунстера, длившиеся уже неделю, не принесли ничего кроме изжоги. Требования тана, возомнившего себя великим освободителем и настаивающего на пересмотре вассального договора были просто смехотворны. И если бы не постоянная угроза со стороны беспокойных соседей, Белгор просто вторгся бы Дунстер, как это в свое время сделал его великий предок под номером четыре. А сейчас Госпоже Ворон хватит дани, собираемой на восточных границах. И с клятвопреступником он разберется по-своему. Тем более что приехавший с посольством племянник тана не прочь примерить дядин венец. Высочайшие размышления были прерваны гостем, ради которого король задержался в кабинете в этот поздний час.
