— Будем делать игру! Импровизацию! Вроде той, что устраивала Женя в лагере! Недаром ты Ев-гения — в тебе проблески гения!
Я в себе проблесков не замечала, но такой вариант меня устраивал. Не надо сочинять пьесу, на которой до той поры наставала Люка. Я просто рассказывала отдельные эпизоды, как их представляла себе, а Петруша тут же набрасывал «режиссерский план».
Развивая «экспериментальные» идеи, Петруша в конце концов решил, что нужно проигрывать отдельные сцены («которые подсказывает вдохновение!») и снимать их на видеопленку.
— А потом смонтируем фильм-спектакль! Устроим премьеру! Во Дворце есть аппаратура, чтобы крутить видеопленку на большом экране! А у меня — камера. Не последней модели, но вполне приличная…
Мы все решили, что придумано здорово. Не надо специальных декораций, во Дворце было много мест, которые могли сойти за внутренность дома, где у богатых родственников скучал по отцу маленький Том. Например, «зеленая» гостиная с резными креслами и с часами высотой со шкаф…
Сперва репетировали где угодно, по разным углам и без костюмов. Но скоро Петруша сказал, что игра есть игра, неизвестно какой эпизод на какой репетиции окажется самым удачным, поэтому надо снимать все подряд, а потом выберем. Но для этого необходимо, чтобы «всё происходило в нужном месте и все выглядели как подобает».
Люка и Петрушина помощница Маргарита (она же костюмерша) соорудили для Толика-Томчика матросский костюмчик, какие носили мальчики сто лет назад. Томчик надевал его с черными колготками и высокими ботинками с застежками из белых пуговиц — эти «старинные» ребячьи башмаки Маргарита отыскала в кладовой драмкружка. В таком наряде Томчик делался в точности как Том Беринг на иллюстрации в моей большой разноцветной книге. Для съемки «на натуре» ему еще подобрали пальтецо с воротником-пелеринкой и берет с пушистым помпоном.
Томчик был тихий ребенок. Смеялся редко, разговаривал обычно в полголоса. Петруше каждый раз приходилось его «раскачивать»:
— Томчик, врубись! Ты уже не Морозкин, а сын капитана Беринга. Помнишь, мы вчера говорили? Ты человек не скандальный, но решительный, хотя и спокойный снаружи. Тебя накануне крепко обидела тетушка, и ты мастеришь лук, чтобы с этим оружием навсегда уйти из дома. Понимаешь, ты по правде обиделся и делаешь настоящий лук…
И вот удивительное дело. Несколько минут еще Томчик был «зажатый», а затем вдруг превращался в того Тома. В мальчика-фантазера, порой озорного и веселого, но со спрятанной в душе печалью. С постоянными мыслями об отце, который плавает неведомо где (ведь эпоха-то какая — ни радио, ни самолетов; исчезли люди за горизонтом и ничего о них с этого часа не известно).
