— А мне сделаешь?
— В очередь! — дружно вопила очередь.
— Я только спросить…
— В очередь!!
— Ага, а вдруг он не сделает…
— Всем сделает, — со сдержанной суровостью говорил Санька. — А те, кто пищат и лезут, получат фигу.
Успокоенный малыш бежал и пристраивался к хвосту очереди.
Очередь была разношерстой. Приходили ребята из разных отрядов. Только самых старших не было: они еще не вернулись из трехдневного похода.
Мальчишки и девчонки стояли терпеливо. Дышали в спину или в затылок друг другу. Держали в ладонях сухие сосновые иглы для кошачьих усов и зеленые стеклянные горошины от порванных бус Натки Королевой. Из этих бусин получались отличные кошачьи глаза — хитрые и блестящие.
Подошла длинная худая девчонка из третьего отряда. Лена не знала, как ее зовут.
— Что это он лепит? — спросила девчонка.
— Кошек, — ответил Санька.
— Фу… а балерину можно?
— В очередь! — раздались голоса.
— А балерина будет?
— Сегодня только кошки, — сказал Санька.
— А балерину нельзя?
— Иди ты со своей балериной! — закричали из очереди. Николка Морозиков упер кулаки в бока и заговорил, хлопая ресницами:
— Что получается, а? В прошлый раз Лерка делал медведей из репейников, а ей крокодил понадобился…
Очередь подтвердила, что был такой безобразный случай.
— Не хочешь кошку — топай отсюда, — заключил Николка. Длинная девчонка подумала и пошла занимать очередь за кошкой.
А Лерка молчал и лепил. Вот он раскатал в ладони короткую глиняную колбасу, прилепил к ней пять колбасок поменьше — лапы и хвост, пристроил голову и вдруг — раз! — согнул все это в баранку. И получилось, что кошка спит, свернувшись калачом. Лапой морду прикрыла. Вот ведь забавная штука: всего, кажется, несколько кусочков глины, кое-как слепленных, а все равно видно, что это кошка. И не простая, а себе на уме. Одно ухо прижато, а другое торчит, как стрелка, прислушивается. И один глаз открыт, блестит украдкой из-под лапы. Наверняка слизала сметану и теперь притворяется, будто не ее дело, а на всякий случай следит за хозяйкой: вдруг придется удирать.
Лена засмеялась и подошла к самым перилам. Остановилась рядом с Санькой. И тогда увидела еще одну глиняную кошку — на крыльце, у левой Леркиной ноги. Это был тощий большеухий и большеглазый котенок. Он сидел, повернув назад голову, трогал растопыренной лапой хвост и удивлялся: что это еще за штука?
— Лерка, подари мне кошку, — тихо попросила Лена.
Лерка, наверно, даже не слышал. А в очереди услышали.
