— Сегодня авария случилась на электролинии. Вот и темно на улице. Хорошо, если у меня есть свет. А это, — он указывает на траншеи, — сантехники о себе память оставили. Это их стиль: разворочают — и до свидания.
Все это говорится с улыбкой. И вообще, манера говорить какая-то свойская.
Вот и кабинет. К счастью, здесь есть свет. Огромная холодная комната, очень скупо обставленная. Стол с телефоном, стулья — и все.
Директор сгребает с себя шапку и кидает ее на стол.
— Раздеваться не советую — замерзнете.
Он усаживает меня за свой стол — писать удобнее. Я раскрываю блокнот.
Директор рассказывает о себе скупо.
— Я как раз нетипичный детдомовец: мы приехали в Дубовский детдом из Арчединского в сорок девятом году. В общем-то, жили, как на квартире. Иногда заменяли воспитателей, когда они болели. Самодеятельность там. Рисовал. Почти все приличные рисунки раздарил.
Володя, как говорится, спал и видел себя художником. Получив аттестат зрелости, поехал в Симферопольское художественное училище, но опоздал. Потом как-то так получилось — махнул на это рукой, поступил в политехнический институт. Сразу после окончания приехал в Дубовку, на завод. И осел здесь. Растут два сына — школьники.
— Я нетипичный детдомовец. На нашем заводе работает электрик Саша Ткаченко. Вот он с самого начала был в Дубовском детдоме.
В кабинет вошли электрики. Стали договариваться о ночной работе — аварию ликвидировать надо как можно быстрее.
— Вы не знаете, — спрашивает у них директор. — Ткаченко здесь?
— Здесь.
— Позовите, пожалуйста.
Приходит Ткаченко. Ему некогда. Он тоже должен работать. Договорились встретиться завтра, но так и не встретились.
Тетя Тоня мне сказала:
— Придешь на почту, увидишь быструю девчонку, у которой все в руках горит, — это Юля Щелкунова, теперь она Зимина. Бывало, принимает посылки — никакой очереди. В руках эти ящики, квитанции, карандаш так прямо и летают.
И тетя Тоня изобразила жестами, как Юля Щелкунова принимает посылки. Было очень похоже, что она сидит на скамейке верхом и картошку чистит.
Почта в Дубовке расположена в новом здании, рядом с Московской улицей, напротив домов, где был когда-то детдом. Как только я вошла в здание почты, сразу обратила внимание на белокурую худенькую девушку. Она, правда, посылки не принимала. Она что-то записывала в толстую книгу. Прямо к ней обратилась:
— Мне нужна Юля Щелкунова, то есть, извините, Зимина.
— Это я и есть.
Мы познакомились. Она тотчас проводила меня в комнату, где разбирают почту. Мы уселись за стол друг против друга. Юля сказала:
