— Да что ж вы так кипятитесь, профессор… — ухмыльнулся «рыбак» и намеренно небрежно тронул пальцами пистолет, лежавший на столе. — Люди слишком часто говорят: «Это невозможно!» А потом, когда жизнь прижмет, прыгают, убегая от злобных собак, через трехметровые заборы, выносят во время пожара сейф, который в обычной жизни и трем силачам не под силу… Все дело, думаю, в стимуле.
— И какой же стимул вы предложите мне? — Доктор исподлобья настороженно взглянул на бандита, который, похоже, играл с ним, как уверенный в своем превосходстве сытый и здоровенный кот забавляется с глупой и несчастной мышью.
— Профессор, вы же умный человек… Задавая мне этот вопрос, вы прекрасно знаете, что я отвечу просто и коротко: «Жизнь!» Если вам на вашу наплевать и вы, как смелый, но глупый швед, решите поиграть в героя, то смею предположить, что жизнь и честь вашей очаровательной ассистентки тоже хоть что-нибудь да стоят, нет? Вы же не хотите, чтобы она попала в руки нашего Ахмада, который убивает легко, с улыбочкой и получает от этого нескрываемое удовольствие? Или в немытые лапы его подручных? Тупые и грязные животные, уж поверьте на слово!
— Вы… не посмеете! — Ракитин даже слегка побледнел от мысли, что Татьяна…
— Профессор, перестаньте разыгрывать сцену из дешевого голливудского боевичка. Еще как посмею! А потом лично отрежу ей голову, — Фарук холодно улыбнулся. — Похоже, вы здорово переоцениваете и мое терпение, и мое великодушие. Так что выбор у вас невелик.
— Хорошо, я сделаю все, что могу. — В голосе Ракитина явно слышались и отчаяние, и ясное понимание того, что шутить с ним никто не собирается, и некая покорность злой силе и судьбе. — Мне нужен хотя бы минимум необходимого оборудования и время — не меньше двух-трех месяцев. И еще… Я просто обязан вас предупредить, что вирус, выращенный в таких полевых условиях, может запросто вырваться из-под контроля, и тогда… ни за свою, ни за ваши жизни я не дам и гнутого цента.
— Вот видите, уважаемый, это уже деловой разговор. Все достанем, доставим — только работайте! Теперь по поводу сроков… Два месяца — это несерьезно. Нет у меня столько времени, и вам я не могу столько дать. Никак не могу! — На смуглом лице Фарука появилось выражение непреклонной жесткости. — На подготовку первой партии — пять дней! И не надо мне говорить, что это нереально. Ваша девушка так молода и хороша собой… Представляете, как ей сейчас страшно, какие ужасы ей мерещатся, когда она видит этих грязных мужланов? И только вы можете без труда спасти ее. Да и себя тоже… Мне продолжать?
