– Ну все, вы нас с Таечкой утомили, – сообщил Аристарх Евгеньевич, когда один из юристов заикнулся, что сделку неплохо бы отпраздновать.
Делить мое общество Барин явно ни с кем не собирался.
Присутствующие удалились как по мановению волшебной палочки. Помощник Серый, по крайней мере, Аристарх Евгеньевич называл его именно так, наматывал вокруг столика круги, стараясь быть незаметным, но я постоянно ловила его периферийным зрением.
– Спасибо, – искренне проговорила я, улыбнувшись.
– Что? – Барин, который геем точно не был, вздрогнул, отвлекаясь от внимательного рассматривания моих губ. – Глупости, хоть что-то для тебя хочу сделать, раз уж вырастить и воспитать не смог.
Я покраснела. Уж он бы меня воспитал.
– Ну, дом ты продала, когда обратно возвращаешься? Вообще, какие планы на жизнь?
– Да вот, в Славигорске решила обосноваться, – я проигнорировала его руку, сцапавшую мое запястье. – Работу найду, квартиру сниму, стану образцовым гражданином, то есть гражданкой. Образование у меня неплохое, так что надеюсь на хороший прием моей малой родины.
– Где училась?
Я честно ответила, он присвистнул:
– Ну так ко мне работать иди, сразу начальником финансового департамента или финдиректором, если захочешь.
– А ваши сотрудники такие кадровые перестановки одобрят?
– Что мне их одобрение, доченька.
Усталость от жизни, звучавшая в его голосе, меня, может быть, и впечатлила бы или удивила, если бы одновременно Аристарх Евгеньевич не стал поглаживать мою ладонь подушечкой большого пальца. Ласка была ни капельки не отеческой.
Официанты начали сервировку стола. Ни я, ни Баринов заказа не озвучивали, из чего я сделала вывод, что обслуга и так знает, что нужно хозяину. Воспользовавшись моментом, я выдернула руку:
– А сколько у вас финансовым директорам платят?
Он ответил. Я недоверчиво покачал головой.
– Простите, барышня, – склонился один из официантов. – Вы в дамской комнате телефон забыли.
Баринов схватил мой телефон из рук халдея.
– Кто-то звонил? Ты замужем?
– Не замужем, дядя Арик, – мне стало чуточку забавно, как вытянулось его лицо после этого «дяди». – У меня даже парня нет, все силы на учебу бросила, не до романов было.
Он взглянул в записную книжку телефона. Эта бесцеремонность меня несколько покоробила, но я решила промолчать. Кого я видела перед собой? Врага, на чьем трупе я двадцать лет мечтала станцевать джигу? Да. Но еще я видела развращенного властью стареющего мужчину. Отчаянно молодящегося и отчаянно несчастливого. Он был суетлив, делал много лишних движений, трогал бокалы, вертел в пальцах краешек льняной салфетки, покусывал губы. Раньше, когда я наблюдала за ним издалека, я этого не замечала.
