В пути я была абсолютно беззащитна перед пощипываниями, оглаживаниями и быстрыми поцелуями в разные части тела. Кажется, в охотничьем домике меня собираются… гм… поиметь. Жаль, месть свершится уже сегодня, а мне уже хотелось этот момент оттянуть. В Аристарха как будто каким-то волшебством вдохнули жизнь и молодость. Он вел себя как озабоченный мальчишка, даже всхлипывая от нетерпения. Мне показалось, что кожа на его руках стала мягче и макушка теперь не просвечивала сквозь волосы.
Мы почему-то не съехали на кольцевую сразу от «Пирамиды», а стали петлять по узким улочкам центра города. Особых пробок не было, вообще-то эта часть города была закрыта для частного автотранспорта, но водитель открыл окно и установил на крыше синюю мигалку, позволяющую обойти запрет. Невзирая на будний день, гуляющего народа в центре было много, работали уличные кафешки, уличные музыканты стояли, кажется, на каждом углу, и поодиночке, и небольшими ансамблями. Я смотрела в окно, борясь с желанием заехать любвеобильному господину Баринову в лоб. Сопровождения он абсолютно не стеснялся, подол сарафана, понятно, что моего, был сдвинут к бедрам, голые колени поблескивали в полутьме салона. «На голову мне его задери, придурок!» – зло подумала я.
На углу рыночной площади у розовой клумбы стола тележка мороженщика.
– Хочу мороженое, – сказала я капризно.
– Сейчас тебе купят, – дядя Арик отвлекся от моих коленей.
– Сама хочу купить, – я кривлялась как маленькая девочка. – Дай мне денег, пожалуйста.
Наличных у Баринова, разумеется, при себе не было. Несколько купюр нашлось у шофера. Я смяла в ладони бумажки и попыталась открыть дверь. Было заблокировано, поэтому шофер выскочил из машины и открыл дверцу снаружи. Арик оставлять меня не захотел, выбравшись из машины следом.
На улице было шумно, из боковой улочки на площадь выходил строй барабанщиков и горнистов. Славигорск гордился своим марширующим оркестром, и градоначальник выгонял их на улицы при каждом удобном случае. Музыканты отсекли нас от машин, но четверо охранников были рядом. Мороженщик слегка офонарел от обилия черных одинаковых костюмов, я сунула ему деньги и ткнула пальцем в витрину:
– Медовый шарик, пожалуйста.
Оркестр играл вальс «Дунайские волны». Я лизнула лакомство, обернулась к спутнику, чтобы сказать что-нибудь нейтральное. Но Аристарх Евгеньевич властно привлек меня к себе и поцеловал. Я почувствовала резкий вкус ментола. Поцелуй становился жарче и глубже, я боролась с тошнотой и желанием отстраниться, Баринов вжался в меня всем телом, демонстрируя мужскую готовность. Я разжала руку, мороженое упало на асфальт.
