– Мальчик вот, еще даже без печати, крепкий, – продолжил рекламу своего товара гнусный тип.
Тщедушный паренек лет девяти испуганно хлопал глазами, глядя на меня. В описание ему подошло бы сейчас скорее «сломается от ветра», чем «крепкий».
– Всего за империал отдам. Зубы не все, но они у него меняются. Может быть, либалзон хочет посмотреть рабынь?
– Да, хочет, – ответила вместо меня Альяна.
Рабынь было всего три. Две из них – лет сорока, третья помоложе: может, лет двадцать пять.
– Вот эта очень хороша. – Торговец задрал юбку той, что помоложе, до середины бедра. – Смотрите, какие ноги крепкие. Можно разной работе научить… – многозначительно оповестил он меня.
– Либалзон находится тут со спутницей, – осекла его Альяна.
– Я не имел в виду ничего плохого, лара… Я понимаю, что у либалзона много поклонниц…
Тут торговец осознал, что опять сморозил глупость, и поспешил перевести разговор на другую тему:
– У нас даже балесса есть, только либалзону со спутницей такой невероятной красоты она не нужна, разумеется…
– Отчего же. Я сестра, а не девушка либалзона.
– О-о-о… тогда, может, привести?
– Конечно, ведите.
Я уже по тону Альяны понимал, что она готовит пакость, поэтому навострил шестое чувство и логику, но отказываться от просмотра не стал. Нас проводили в отдельную комнату, увешанную коврами, где усадили на диванчик.
– А откуда у вас балесса? – поинтересовалась лара.
– Один либалзон из соседнего балзонства купил, а его отец запретил ему, – ухмыльнулся толстячок.
– Сойтеникар?
– Нет, что вы…
– Я знаю всех либалзонов в округе. И всем, кроме двоих, нет одиннадцати. Один из этих двоих – мой спутник, другой – Сойтеникар, – улыбнулась Альяна.
– Не рассказывайте балзону Ронику, пожалуйста, – рабовладелец даже побледнел, – он просил держать это в тайне.
– Вот тот мальчик, что без рабской печати, – Альяна вдруг стала серьезной, – он стоит максимум пол-империала. Скажите мне честно: за сколько вы его купили?
– Я его не купил. Мальчишку привел луну назад его дядя. Просил продать. Родители умерли, а у дяди самого то ли семь, то ли девять детей.
– Какова цена?
– Девяносто башок.
Альяна пристально посмотрела на торговца:
– Восемьдесят. Я не могу дешевле, лара. У нас с его дядей договор. Я и так его уже луну содержу. К тому же алтырю за печать десять башок надо отдавать будет.
– Шестьдесят.
– Лара, я действительно не могу, я покажу вам договор, по нему я должен отдать шестьдесят башок.
– Вы отыграетесь на балессе. К тому же мне не нужна печать, на этом тоже сэкономите. А вот если вдруг балзон Роник узнает…
