Я принялся рассказывать о плотине. Она тут же меня прервала:
— Только не говорите мне «мадам». Нам предстоит прожить бок о бок, по-товарищески несколько недель. Знаете, мне уже приходилось так жить. По-походному. Ведь я не преувеличиваю?.. Так что давайте без этих церемоний.
— Господин Жаллю не любит фамильярности.
— Ну, то он. Между нами, Пьер… Как он ведет себя с вами? Блюдет дистанцию? Бывает резким?
— Скорее натянутым.
— Так я и думала. Не сердитесь на него. У него столько забот! Да и характер нелегкий… Иногда он такой странный… Вы его еще плохо знаете. Когда на него находит мрачный стих, уж поверьте мне, лучше ничего не замечать. Ой! Смотрите-ка!
Она показала мне тонгу, которую тащила древняя кляча, вся облепленная мухами. За повозкой шли двое крестьян в лохмотьях, с ружьями за плечами.
— Здесь, — пояснил я, — все местные обожают оружие. Без ружья они чувствуют себя раздетыми.
Но она не слушала меня. Просто захотела сменить тему. Она поднесла ко рту бокал. На пальце у нее блеснуло обручальное кольцо. Тонкое платиновое колечко с крошечными брильянтиками. А Ману кольца не носила.
— Вам будет не хватать Парижа.
— Не думаю, — сказала она. — Мы живем в довольно уединенном месте. Знаете улицу Ферм? Нет? Это в Нейи… Дом мрачноват, да к тому же он для нас слишком велик. Рене часто отсутствует. Нельзя сказать, что мне там так уж нравится. Что бы я делала без своих книг!
— Так вы пишете?
— Только пытаюсь. Вы станете надо мной смеяться. Вы-то — настоящий мастер!
— Да будет вам. Какой я мастер!
— Рене говорил мне о вас. По-моему, у вас увлекательная профессия!
И в этот момент я увидел Жаллю. Он шел вдоль стены, стараясь держаться в узкой полоске тени, благодаря которой под стенами отеля можно было хоть как-то укрыться от зноя. Он появился неожиданно. Я опустил глаза, чтобы не насторожить молодую женщину. Она сидела спиной к двери. Он застанет ее врасплох. Жаллю вошел, снял шлем и очки, заметив нас, помахал рукой. Я поднялся. Жаллю уже склонился над столиком.
— Здравствуйте, Клер. Как вы добрались? Нет-нет, не вставайте.
Они мирно поцеловались, как старые супруги, довольные тем, что они снова вместе и могут вернуться к привычному образу жизни. Жаллю сел между нами за столик.
— Мне виски с содовой, — бросил он Мустафе.
Он казался почти оживленным и смотрел на Клер с нежностью, совершенно преобразившей его обычно напряженное лицо. И Клер смотрела на него с тем же вниманием и заботой. В складке у губ, в чуть сдержанной улыбке затаилась ласка. Я немедленно проникся глубокой уверенностью, что эти двое любят друг друга. Не зная что и думать, я прислушивался к их разговору. Клер рассказала о смерти тетки, о похоронах в Версале…
