Вернувшись в свою комнату, я запер дверь и взглянул в открытое окно на утопающий в лунном свете пейзаж. Так простоял я довольно долго. Едва ли найдется на свете молодой человек или девушка, которым придется объяснять, что чувствовал я в тот момент: без малейшего стеснения признаюсь, что я был бесконечно, по самые уши влюблен. Если юному человеку нужны объяснения, ну… добавлю, что все образование становится незначительным, все перспективы несущественными, хуже того — прежние ценности кажутся малозначительными, меняется взгляд на жизнь в целом. Если же объяснений попросит кто-то далеко не юный, я просто скажу: «Сэр или мадам, вы или глупы или утратили память!»
Однако я никогда прежде не испытывал столь сильных чувств по отношению к девушке моего круга; прежде чем лечь спать, я все же сосредоточился на практических делах и написал письмо с инструкциями своему агенту, чтобы тот осторожно провел расследование по поводу моих новых владений, проверил состояние уплаты ренты, возможные затруднения, необходимые усовершенствования, которые рекомендовал бы опытный специалист.
Когда я лег, сон долго не шел, мысли мои были исполнены надежды на счастье, тьма и смущение прежних лет отступали перед сиянием ожидаемых перемен, хотя волнами накатывали и тревоги, связанные с неизвестностью и неопределенностью моего положения в самом разном смысле и контексте. Но главным оставалось личное волнение. Смогу ли я завоевать расположение этой девушки? Станет ли она моей женой? Или я никогда больше не увижу ее? В конце концов я вскочил с постели, начал расхаживать по комнате и заснул только перед рассветом. В снах моих перемежались радость и страдания. Сначала надежда доминировала, приятные впечатления предыдущего дня всплывали снова и снова. Я поднимался на холм, слышал чудесный голос — прятался от певуньи, — и вот уже я держал ее руку в своей, мы прощались, и тысячи счастливых фантазий переполняли меня восторгом.
Но затем на смену им пришли сомнения. Снова передо мной являлась незнакомка на вершине холма, но на этот раз она ждала кого-то другого, и тень разочарования скользила по ее красивому лицу при виде меня. Во сне я опускался на колени у ее ног, признавался в любви, но наталкивался на холодный, твердый взгляд. Потом я снова взбирался на холм, но никак не мог достичь вершины — а когда, наконец, попадал туда, она была пуста. Затем я спешил по странной тропе — вокруг простирались труднопреодолимые места: высокие заснеженные пики, суровые скалы, резко уходящие в пропасть утесы, темный, мрачный лес внезапно окружал меня, а потом я терялся на залитых солнцем равнинах, тщетно пытаясь отыскать ее — ту самую, единственную, но не мог вспомнить ее имя. И этот кошмар представлялся реальностью, потому что, собственно говоря, я и не знал, как ее зовут.
