Катька была прекрасно сложена и кто знает, если бы не ее великолепное, еще ни чем не испорченное, молодое тело, интересовалась ли бы я женщинами, как объектами страсти, вообще в дальнейшем? Катюня, спасибо тебе за все! Тогда я этого не понимала. Сюжет со вчерашней школьницей был очередной игрой, в которую я включилась также, как включалась во многие другие свои авантюры.
Эта юная искусительница знала, чем меня зацепить. И откуда в ней это? Видимо, она просто не задумывалась о том, что можно и что нельзя, а просто делала то, что подсказывала ей природа.
Каждый новый день начинался с ее необычного приветствия. Этого не забудешь! Если у меня в кабинете кто-то был, она сначало здоровалась со всеми присутствующими с неизменной улыбкой, которая редко покидала ее ангельское личико, а потом, важно так, обращаясь ко мне имени-отчеству, желала доброго утра и мне, прожигая своим беснующимся взглядом. А если в кабинете я находилась одна, что редко, но случалось по утрам, она подходила совсем близко и, потираясь щекой о щеку, шептала мне чуть слышно «привет». Разве это забудешь?
Иногда она приходила на работу без нижнего белья. И куда только ее мама смотрела? И тогда мне стоило больших трудов сразу же после раскидывания всех утренних дел стремительно не кинуться закрывать кабинет и ринуться «во все тяжкие». Именно тогда, ее естественный запах, приправленный двумя каплями «Шанели 5» (нет, далеко не дуры были все-таки парижские проститутки!), действовал на меня особенно возбуждающе. О какой работе могла идти речь в такие моменты! Мы снова и снова не уставали изучать друг друга. Иногда это начиналось сразу на рабочем столе, а иногда на стульчиках в отгороженном для отдыха местечке. А если в это время звонил телефон, и мне приходилось брать трубку, то видел бы кто нас со стороны. Зрелище было просто офигительным: я, как могла с умным видом о чем-то беседовала, а Катька в это время, захватив ртом мою грудь, когда правую, когда левую, руками блуждала где-то между ног. А если необходимо было что-то записать, и мне приходилось наклоняться над столом, она подходила сзади, обхватывала меня с двух сторон, и своими бесстыжими ладошками исполняла какие-то танцы на внутренней поверхности моих бедер. Как я еще что-то соображала при этом, было просто непонятно! Так летели сначало дни, потом месяцы.
Мы пили друг друга по капле, по глоточку, но, похоже, резервуары наших фантазий были бездонными. А может, делясь друг с другом своими капельками, каплями, фонтанами, реками, мы получали эти же потоки в еще большем количестве?
