Весь следующий день Агата не находит себе места и с ужасом думает про то, что наступит вечер и ей придется отправляться спасть в комнату, гда под кроватью живет чудище. Это воскресенье, мама и папа дома, Андрюша, наконец, засыпает на несколько часов подряд, а когда просыапется, ей разрегают покормить Андрюшу из теплой бутылочки. Когда сытый Андрюша начинает отворачиваться от бутылочки, Агата осторожно нюхает его пушистую макушку. Брат пахнет немножко плющевой игрушкой, а немножко — как рука самой Агаты в очень солнечный день. Агата знает, что брат и сестра почти всегда похожи друг на друга, но не может представиться себе, что у нее когда-то было такое же сморщенное розовое личико, как у Андрея. Она идет в ванную к зеркалу и строит морды: нет, все равно не похоже. «Наверое», — думает Агата, — «Мы станем похожи, когда я буду совсем-совсем старушкой». Врач в больнице назвал Андрюшу «здоровым сусликом» и сказал, что волноваться нечего, такие маленькие дети иногда плачут по ночам просто так. Агата — умная девочка, она знает, что никто никогда не плачет по ночам «просто так».
Когда наступает вечер и становится пора спать, Агата слоняется по квартире, пока у мнее не начинают слипаться глаза. Наконец мама требует, чтобы Агата укладывалась в постель, и даже обещает прийти читать ей книжку про Рим. Агате становится немножко не так страшно, но тут в соседней комнате снова начинает плакать Андрюша, очень громко и горько, и Агата понимает, что папе и маме будет не до нее. Тогда Агата напоминает себе, что ей уже десять лет и она очень смелая девочка. Огромными скачками Агата пересекает свою комнату, вспрыгивает на кровать и щелкает выключателем ночника. По комнате разливается мягкий теплый свет, ночник медленно крутится, слоны пускаются в свое загадочное ночное путешествие по стенам Агатиной комнаты. Агате становится немножко легче, но о том, чтобы спустить ноги с кровати и переодеться в пижаму, речь, конечно, не идет. Агата не знает, сумеет ли она заснуть, она сидит на кровати, зажмурив глаза. Постепенно Агата начинает сердиться на себя: ей не нравится быть трусихой. Медленно, медленно Агата укладывается на кровать и прижимается щекой к матрасу. У нее не получается себе наврать: кровать совсем тихонько, но все-таки дрожит. «Но…», — слышит Агата, — «Но…» Это очень жалобное «но», и почему-то Агату успокаивает его жалобность. Агата собирается с силами, несколько раз вздыхает, чтобы сердце перестало колотиться в груди, включает в своем телефоне фонарик и лезет под кровать. У нее есть план.
