– Он выскочил внезапно! – проблеял Книжник, сам ненавидя себя за липкий страх, бурлящий внизу живота, за дрожащий голос, в котором не было ничего, положенного настоящему челу – только боль и мольба. – Я промахнулся!
Облом зарычал и врезал ему прикладом карабина, целя в грудь, но Книжник инстинктивно успел закрыться, и приклад попал ему в предплечье. Рука онемела сразу, перед глазами закружились черные мухи.
Нога и Свин, повинуясь жесту вождя, подхватили Книжника под мышки и он взлетел над землей, оглушенный и испуганный до смерти, повиснув на мучителях своим малым весом.
Ему было больше семнадцати, насколько именно, Книжник не знал. Почти столько же, сколько Облому и другим Старшим, может, на луну или две больше, но рядом с ними он выглядел словно кид, едва разменявший восемь зим – сломанная игрушка в руках здоровенных челов.
Ведь он был никто – книжный червь, всю свою жизнь проведший в никому не нужной Библиотеке, а они – вожди, охотники, отцы племени, добытчики. Они были суровы, как Закон, который достался им от предков, и так же безжалостны.
Он упустил оленя, лишил племя мяса и ему нечего дать Вождям взамен.
Разве что…
Книжник было открыл рот, но Облом успел раньше и от удара тыльной стороной ладони юноша умылся кровью в прямом смысле этого слова. Алая россыпь капель попала в лицо Ноге, тот от неожиданности ослабил хватку и Книжник выскользнул из их рук, выскользнул и побежал, сам от себя не ожидая такой скорости и прыти.
Сзади заулюлюкали, засвистели, затопотали, но он уже несся по тропе – весь перекособоченный от пинков, окровавленный, жалкий. Он бежал, неуклюже выкидывая ноги, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать от ужаса, как какая-нибудь малолетняя герла. Было больно, но не разбитый нос и ушибленные ребра доставляли ему нестерпимые мучения – ему было ужасно стыдно. Стыдно, что он – умный, знающий грамоту, умеющий то, что не умеет ни один человек в Парковом племени, да что там в Парковом, во всех племенах Сити никто не понимал смысла прочитанного так, как понимал его Книжник – бежал, как крыса от диких котов, от тупых, но зато сильных придурков. Ноги сами несли его прочь и Книжник ничего не мог поделать. Он знал понятие, которое подходило к происходящему – его гнал прочь инстинкт самосохранения, но слово, которым характеризовалось его поведение, звучало куда как хуже – трусость.
Топот ног его преследователей с каждой секундой приближался – Нога, Облом и Свин слова из букв не складывали по причине незнания букв, но зато превосходно бегали и умели загонять добычу.
