Графиня, вся в черном, словно в трауре по своей былой красоте, молча смотрела на Лукию. Затем, как бы опомнившись, сердито постукивала тростью, поднималась из кресла.
Как-то, позвав Лукию, она поручила ей вымыть стеклянную крышу оранжереи. Эту работу графиня доверяла далеко не каждому. Никого из слуг, кроме садовника, в оранжерею вообще не пускали. Поручи какой-нибудь «мужичке», а она возьмет да еще пальму поломает. Вот Лукии, стройной и тонкой, как стебелек, можно доверить и подагрические ноги графини и нежные оранжерейные пальмы.
Боже, каких только растений нет на земле! Кажется, век глядела бы Лукия на гигантские листья ливистоны. Ну и листья! Прикроешь голову таким листом — и ты уже в холодке, и знойное солнце тебе нипочем...
Лукия задумывается. И такие мудрые мысли рождаются в девичьей головке, точно ей не двенадцать лег, а вдвое больше. Зачем, например, господь бог создал эту пчелу, что залетела в оранжерею и не находит выхода? Ну ясно же, матушка Раиса говорила — все на пользу людям. Господь бог хорошо знает, как сладок мед, как он нравится людям. А без пчелы мед не добудешь. Какой же он мудрый — бог. Все предвидел, все рассчитал, как рачительный хозяин. Даже эти южные растения не забыл сотворить. Ведь за морем, говорят, солнце палит, как огонь, если бы не было там таких вот широких листьев — заживо спеклись бы тамошние жители... Вот зеленая мушка летает. Ее, бедняжку, тоже бог сотворил. Зачем только он это сделал? Какая польза от мухи? А наверно, есть какая-то польза. Ну, сядет, скажем, муха спящему на лицо, он проснется, увидит, что пора уже вставать, браться за работу. Бог любит трудолюбивых...
Муха села на вспотевший лоб Лукии, она смахнула ее рукой, подумала: «Вот и мне про работу напоминает». Снова начала мыть стекло.
Лукия хорошо видит графский сад с белыми мраморными статуями, беседку, увитую диким виноградом, видит серую каменную стену, которая отгораживает сад от «черного» двора, где расположены конюшни и сараи.
У самой стены прижался желтый низенький флигель. Вот сейчас Лукия увидела, как в нем открылась дверь, как оттуда вышел старый конюх Петрович. Он остановился во дворе, посмотрел на солнце, вздохнул и разгладил свои огромные пушистые усищи. К нему подошла горничная Рузя, подала тарелку... А с чем — никак не разглядит отсюда Лукия. Ага, с яблоками. Еще что-то красное на тарелке, продолговатое. Морковь...
Петрович взял тарелку обеими руками, осторожно понес ее во флигель.
