— Да, — прошептал Макс. — И во всех смыслах, которые имеют значение, ты мама Эбби, Рэйн. Точно так же, как Элиза — моя мама.
По ее лицу расплылась улыбка.
— Я знала, что ты поймешь. Я боялась тебе говорить, потому что хотела сначала узнать, куда движутся наши отношения. Сначала ты просто застрял в моем доме поневоле, но теперь все стало гораздо серьезнее.
— Не нужно объяснять, — оборвал ее он. — Удочерить Эбби — это очень хорошее дело, Рэйн.
— На самом деле юридически она пока не моя дочь.
Макс провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
— А когда станет?
Вздохнув, Рэйн пожала плечами:
— Хотела бы я знать. Мой адвокат не понимает, в чем дело. Социальные службы приходили ко мне домой, проверяли информацию обо мне и одобрили мою кандидатуру. Но ничего не сдвинулось.
Эти слова привели Макса в замешательство. Если все было в порядке, то в чем проблема? Он решил разобраться с этим сам: нельзя было допустить, чтобы удочерение Эбби не состоялось.
— Я рад, что ты мне сказала, — произнес он. — И что ты работаешь над своей мечтой о материнстве, потому что из тебя вышла замечательная мать, Рэйн.
В ее глазах промелькнула боль, но она тут же улыбнулась:
— Иногда я задаюсь вопросом, правильно ли я все делаю. Но… Наверное, правильно.
Макс поднял бокал с вином:
— Давай выпьем за нас, Эбби и новую жизнь, которую мы для себя открыли. Может быть, мы и не знаем, что случится дальше, но сегодня мы счастливы, и я хочу, чтобы ты запомнила этот вечер навсегда.
— Поверь, я никогда не забуду ни один из дней твоего пребывания в Леноксе, Макс. Это были несколько лучших недель в моей жизни.
Макс сделал глоток и подумал, что вино могло бы быть и покрепче. Его ждал Голливуд, но сейчас напротив него сидело то будущее, которое он планировал с самого начала.
И он понимал, что, как бы они ни решили поступить, кому-то неизбежно будет больно. Он наделся только, что в этот раз их любовь выживет.
Ночью Рэйн так и не сомкнула глаз, проигрывая в голове сценарий предстоящего разговора с родителями. Она ожидала, что они станут все отрицать, защищать правильность своих действий, может, даже издеваться над ней, но она будет стоять на своем и не уйдет, пока не получит адекватных ответов. Хотя бы на них она имеет право.
Одна мысль о том, что родители испортили ей жизнь, разбили мечты, наполняла ее такой злостью, что Рэйн едва сдерживала дрожь.
Наутро, даже не предупредив, она ворвалась в парадную дверь дома, где провела детство. Это место и сейчас напоминало музей. Безликий стерильный интерьер совсем не подходил для маленького ребенка. Ее рабочие сапоги на резиновой подошве неприятно стучали по мраморному полу. Рэйн внутренне поморщилась. Она была рада, что Эбби никогда не приходилось проводить здесь много времени.
