Эту историю о том, как, разложив на полу свои рукописи, он понял, что пора издавать книгу, Роберт превратил в очередной миф. Дочь Лесли перепечатала рукопись на машинке. Охваченный нетерпением, Роберт отправляется в Лондон, куда добирается на поезде (сорок минут); здесь он бродит по шумным улицам, перебирает книги в лавках, жадно разглядывает город и людей. Но самое главное – захватив рукопись, он отправляется к своему вновь приобретенному другу, бывшему полицейскому, а ныне журналисту.
– Где я могу опубликовать сборник поэзии?
В ответ он слышит громогласный хохот. Никому не известный американец приезжает в Лондон, славящийся своими литераторами, а особенно поэтами. Он хочет опубликоваться? Что ж, за это надо платить звонкой монетой. Такой сборник, даже очень небольшой, будет стоить по меньшей мере пятнадцать фунтов. Фрост задумался. Бывший полицейский посоветовал обратиться по соседству, в издательский дом Дэвида Натта. Имя издателя показалось знакомым. Да, он видел его на сборнике Уильяма Хенли.
Фросты не знали в Лондоне ни души, у них не было даже рекомендательных писем. Тогда, в Биконсфилде, разложив на полу рукописи, Роберт осознал, что написано достаточно, чтобы попытаться издать поэтический сборник. Вот она, возможность успеха. Издательство Дэвида Натта – первое и единственное место, где он решил попытаться обрести свое поэтическое счастье, вступить на тропу, которую не выбирают. Количество переходит в качество: зеркальные воды заводи обрываются в пропасть и становятся водопадом… С детства Роберт твердил строки Хенли. Тому тоже было тридцать девять, когда он опубликовал свою первую книгу. Сын алкоголика, ушедшего в мир иной, чтобы больше не мучить своих детей и жену. Брат несчастной девочки, которая медленно и верно покидает его, теряя разум. Сын вздорной, странной, мечтательной, не от мира сего женщины. Подросток без денег, без поддержки, чей дом был сегодня здесь, а завтра там… С детства он повторял эти строки (что искал в них, какую горячечную веру и подспорье – веру в себя, в свою судьбу?):
Неважно, что врата узки
Иль бедами полог расшит,
Я – властелин своей судьбы,
Я – капитан своей души.
[34]В оригинале речь идет о наказаниях, обещанных нам свитками, по-видимому – святыми скрижалями.[35]
Вдова Натта, эксцентричная дама в черном, изъясняющаяся по-английски с сильным французским акцентом, станет первым издателем Фроста. Можно предположить, что Роберт обратился к ней таким образом:
