Дайте мне обезьяну | страница 83
Выступая перед избирателями, Богатырев с последней прямотой отвечал на трудные, иногда провокационные вопросы вроде: «Вы сильно любите животных?»
– О да, очень сильно!
Филимонов, чье присутствие на этих встречах объяснялось требованиями контроля, начинал уважать Богатырева за прямоту и естественность.
У Леонида Станиславовича выработался неповторимый стиль выступлений. О чем бы ни спрашивали его, он отвечал в самых общих чертах, присовокупляя к ответу загадочную фразу: «Я вам попозже прочту кое-что, и вы все сразу поймете». Когда наступало «попозже», Богатырев твердым голосом и нараспев, слегка покачиваясь из стороны в сторону, читал по памяти былину.
Если бы он пел или плясал, это бы никого не удивляло – редкий кандидат на вечерах в свою честь не поет и не пляшет, – но чтобы читать былину…
– А сейчас… послушайте… И вы все поймете.
И читал, читал Богатырев былину. Исполнение былин полюбилось Богатыреву, он их знал уже штук восемь.
Ошарашенная аудитория внимала Леониду Станиславовичу в благоговейном оцепенении.
Расходились молча.
После былины вопросов не было.
7
– По факсу пришло, – сказал Филимонов. – Никто не видел. Ты первый после меня.
– Не может быть. Подтасовка!
– Я проверял.
– Это ужасно, – сказал Косолапов. – Он с ума сошел.
– Что больше всего возмущает, он ведь сам, сам! буковки опустил и сам черточки поставил. Самоцензура такая… Это ли не цинизм!?
– До Гречихи дойдет – хана Богатыреву. Никому не показывай, никому!
– Слушай, может, его перекупили?
– Нет, не верю.
– С другой стороны, он не виноват, что у Богатырева буквы такие…
Через час пришло еще одно сообщение
.
Филимонов немедленно уничтожил.
Глава десятая
1
В заведении столь же высшем, сколь и учебном, где Тетюрин имел честь получать как бы гуманитарное образование, преподавался среди прочих дисциплин и такой предмет – теория прозы. Вопросы в экзаменационных билетах формулировались незамысловато: «Роль пейзажа в художественной прозе», «Роль портрета в художественной прозе»… Иногда студенты прикалывались. На соответствующем экзамене Тетюрину досталась «роль портрета», и он шутки ради сделал вид, что не понимает, о каком портрете его спрашивают. Он стал рассказывать о портрете как предмете изобразительного искусства: портрет в гоголевском «Портрете», портрет в уайльдовском «Портрете Дориана Грея», портрет как предмет быта в прозе современных авторов… Преподаватели в этом учебном заведении не отличались догматизмом; профессор охотно принял правила игры и сам предложил на обсуждение несколько литературных весьма предметных портретов. Оба остались друг другом довольны.