Ни философом, ни экономистом, ни тем более зоозащитником Николай так и не стал. Public relations – вот муза, которой он служит.
Не хотел за Ушанкой. Пункт-приемник находился за чертой города. Думал взять Тетюрина как зачинателя проекта, но тот после утренней стрелки на безымянном острове крепко спал у себя в номере. Друг Жорж взялся помочь. Третьим был водитель автобуса Женя, которому платили 200 в день (рублей).
Предчувствуя стресс, Колян (что делать!) купил пузырек.
Хозяин сторожки называл свою каморку офисом. А может, он и прав был – сторожкой помещение становилось только после шести, когда уходили служащие. Что-то среднее между школьным мед. кабинетом и жилконторским «красным уголком», каким хранит его коллективная память.
– Батя, а за кого голосовать будешь?
– Не голосую, – гордо ответил старик.
– Абстинент, – сказал Жорж.
Сторож, по-видимому, почувствовал себя уязвленным:
– Ничего, ничего, я тоже грамотный. Я такой тут зачет сдал, вам и не снилось.
– Тут зачеты сдают? – удивился Колян.
– А ты как думал! – важно изрек старик. – Мы тоже грамотные! У нас начальник еще в прошлом году в Москву посылался. На курсы повышения этого… квалификации. Потом семинар здесь проводил, читал предметы разные… Мы зачет сдавали.
– Ну и какие предметы вам начальник читал?… интересно даже.
– А вот такие. Зоопсихологию!.. Съел?… Вот какие!.. Управление стаей!.. Съел?… Юридические вопросы отлова!..
– Да ты, батя, профессор!
– Профессор не профессор, а перед Европой обязательства имеются!.. Гуманизм, можно сказать!
– Подожди. Тебе-то зачем сдавать зоопсихологию. Тебе надо психологию воров-собачников… или как вы их называете…
– А ты не думай, я тут только с весны сторожу. А до того я двадцать пять лет на отлове работал. Я с закрытыми глазами ее поймаю. Меня тут каждая собака знает. Я по улице иду, а они уже передают друг дружке, что Митрофанович идет, за километр обходят!
– Ты, батя, если цену нагоняешь, зря стараешься, договор дороже денег.
– Здесь ждите, ключи принесу. – Он вышел из помещения.
Колян смотрел в зарешеченное окно и видел глухую кирпичную стену, обезображенную многочисленными выщерблинами, словно здесь кого-то расстреливали. «Сиська» – мелом написано кое-как, стало быть, конкуренты проникли даже сюда.
Жорж изучал от скуки приказы на стенде, которые ему казались юмористическими, и основополагающие документы – положения, инструкции, предписания.
– А вот и про нас! – Он читал: – «Запрещается присваивать себе отловленных животных, продавать их и передавать каким-либо организациям».
