Не закрывая дверь, чтобы оставить немного света от запутавшейся в чёрных ветвях деревьев луны, я достала свечу и дрожащими руками зажгла её. Несмелый огонёк несколько раз встрепенулся, затрещал расплавившийся воск, и пламя стабилизировалось, ровно засияв в кромешной тьме.
Мне полагалось спуститься вниз по короткой лестнице и найти нишу с именем деда, что я и сделала, поразившись, какое количество представителей рода Бреннон покоится в этих стенах. Мистер Доминик, впрочем, был погребён недалеко от двери, и я, вздохнув, остановилась перед нишей с его прахом. Издавна повелось в Диосте тела аристократов сжигать, а прах помещать в красивейшие урны, которые потом расставляются в семейных склепах. Я смотрела на имя деда, выгравированное на бетонной плите, и не знала, что сказать.
— Мистер Бреннон, — наконец заговорила я, — дедушка. Я знаю, что душа твоя, как и всех людей — бессмертна, и знаю, что она помнит момент кончины. Меня считают убийцей, но твоя душа знает, что я невиновна. Так помоги же мне! Думаю, ты должен объяснить мне многое. Кем была та девочка, что приезжала к тебе погостить? Почему все считают твоего единственного сына мёртвым?
Я честно пыталась спокойно рассказать всё, что накипело. Но едва в памяти всплыл сегодняшний допрос, не смогла сдержаться. Слова срывались с моих губ сами, выплёскивая всю обиду и отчаяние. «Нельзя винить мертвецов», — часто говорила мама, но я была твёрдо уверена, что именно мистер Бреннон со своим неуместным наследством виновен в том, что меня подозревают.
Говорила и говорила, пока слова не закончились, оставив одни всхлипы от внезапно накативших слёз, но передо мной так и не появился дух деда, который, кстати, должен был бы устыдиться и повиниться как минимум, зато, уже разворачиваясь, чтобы уйти, я случайно заметила странное свечение, исходящее от одной из урн.
Я медленно подошла к нише с надписью Рилиан Бреннон и прикоснулась к заметно светящейся урне. Та пошатнулась, словно в ответ на моё прикосновение, но и только. Сакральный смысл происходящего лично я пока понять не могла. Уже собралась одёрнуть руку от покрытой молитвенными символами урны, но не смогла преодолеть жгучее желание открыть её.
Откровенно говоря, умом я понимала, что нельзя открывать вечное пристанище чьего-то праха, но желание было столь настойчивым, что я поднялась на ступень и, оказавшись на одном уровне с урной, сдвинула крышку. Моя рука сама опустилась в серый, пылеобразный прах неизвестной миссис. О, Безликая, как же мне было противно и страшно до чёртиков, но я в склепе, который защищён от магии, значит говорить со мной могут только духи, а духи рода никак не навредят родной крови. Ведь явно то что происходило сейчас в склепе, не иначе как знак, поданный предками. Надеюсь, они хотят помочь, поэтому, стиснув зубы, шарю рукой в субстанции, похожей на печную залу, и совершенно не понимаю, для чего.
