Джонни сел поудобней; глаза у него были какие-то чудные.
— Я никогда не видел настоящего моря, а только в кино. Готов поспорить, оно и пахнет по-другому, и вид у него другой, чем у нашего Лисьего Озера. Оно огромное и в тысячу раз лучше. Так обидно, что нельзя прямо сейчас туда отправиться!
— Ждать недолго, сынок. Вы, дети, такие нетерпеливые.
— Очень хочется.
Она села на кровать и взяла его за руку. Не всё, что она сказала, было понятно, но кое-что он всё же понял.
— Если бы мне пришлось писать книгу о философии детства, я бы, наверно, назвала её «Нетерпение». Нетерпение во всём. Вынь да положь — и так всегда. Завтра кажется далёким-далёким, вчера словно не было. Племя Омаров Хайямов — вот вы кто. Живёте минутой. Станешь старше, поймёшь, что способность быть терпеливым, ждать, заранее рассчитывать говорит о зрелости, то есть о том, что ты стал взрослым.
— Не хочу быть терпеливым. Не хочу лежать в постели. Хочу на морской берег.
— А на прошлой неделе ты хотел бейсбольную перчатку, сейчас и ни минутой позже! «Пожалуйста, ну пожалуйста! — просил ты. — Ой, какая она красивая, ты только на неё посмотри! И последняя в магазине, на полке больше ни одной не осталось!»
Какая же всё-таки она странная, эта мама!
А мать продолжала между тем:
— Помню, однажды, когда я ещё была маленькой девочкой, я увидела в магазине куклу. Я показала на неё маме, сказала, что эта последняя, все остальные проданы и эту тоже продадут, если её не купить сейчас же. На самом деле на полке было не меньше десятка таких кукол. Просто у меня не было сил ждать. Мне тоже не хватало терпения.
Джонни повернулся на бок. Глаза его стали широкие-широкие и были полны теперь голубого света.
— Но я не хочу ждать! Если я буду слишком долго ждать, я вырасту, и мне уже не будет интересно.
На это она не сказала ни слова. Она сидела в той же позе, но пальцы её рук теперь судорожно сжимались, а глаза стали влажными, может быть, из-за того, о чём она думала. Она зажмурила глаза, открыла снова и сказала:
— Иногда мне… кажется, что дети знают о жизни больше, чем мы, взрослые. Кажется, что ты… прав. Но я не решаюсь тебе об этом сказать. Это… как бы не по правилам.
— Каким, мама?
— Цивилизации. Радуйся жизни, Джонни. Радуйся, пока ты ребёнок.
Она произнесла это громко, и голос был не такой, как всегда.
Джонни прижал раковину к уху.
— Мама! Знаешь, чего бы мне хотелось? Оказаться прямо сейчас на берегу моря, бежать к воде, держаться за нос и кричать: «Кто последний — обезьяна!»
