Теперь о картинах.
Трудно было остановиться на пределах желанного цикла картин. Предположений было много. Но одно казалось узким. Другое - ничтожным. Третье - неизобразимым. Но все в искусстве создается не теориями, не надуманными учениями, не узким направлением, а только стихийно. Только под знаком водительства духа.
Это водительство подсказывает, что нужно делать...
Вообще будьте осторожны с теориями искусства. Есшт вам скажут о теориях и поставят их во главу творчества - не верьте. В этом уже скрыто чье-то бессилие. Это не важно.
Мощь искусства именно в его безотчетности, в его, повторяю, стихийности, в его благой интуиции. Только в таких устремлениях - победа искусства, его таинственная убедительность и заразительность. Интуиция открывает подлинную радость духа.
Сколько бы тебе ни твердили о значении произведения, но, если оно само не сообщает тебе свое непосредственное очарование - все уверения, все законы будут бессильны.
В чем это очарование? В чем истинная правда произведения? Где границы радости и подъема сообщаемого искусством? Насколько разнообразны выявления искусства? - Мы не знаем. К счастью, не знаем. Но чувствуем эту беспредельную, несказуемую тайну.
Если мы не знаем о каждодневных предметах. Если мы не знаем о душе человеческой. Если мы не знаем, что такое электричество, то нам ли знать о значении и пределах искусства? Нам ли знать о всех способах его выявления?
Благо, что искусство есть, что мы его ощущаем, что оно дает и заполняет лучшие стороны жизни. Может быть, единственно ценные стороны жизни. Да будет благословенно все, что проходит в жизни под знаком водительства духа.
Совершенно непонятно, почему около искусства всегда гнездится столько вражды и ненависти, уже далеко за пределами соревнования. К чему?
Может быть, и эти темные знаки нужны. Не они ли порождают мистическую Голгофу искусства? Она нужна при всяком подвиге. А в искусстве нужен подвиг. Слышишь, необходим!
Заварился и оформился задуманный ряд картин. После двадцатилетней работы и борьбы с разными явлениями жизни я удалился надолго от всяких случайных общении.
Покинул разные должности, хотя бы и очень почетные.
Отбросил весь шум и беготню, которые мы часто принимаем за жизнь. Даже от многих друзей отошел.
Ковал мою "Ваэджу".
Люди объявили, что я бросил работать. Другие шептали, что я обезумел. Но я ничего не слушал. Твердо помнил, что в этой жизни ценен лишь труд творчества. Только он дает спокойствие мысли. Только он открывает глаз на красоты, пас окружающие и не замеченные лишь в суете случайных человеческих общений.
