— О чем молчим? — улыбнулся Дима.
Аля испуганно отвела глаза, вдруг поймет, что голодная и мечтает не о «музычке», а просто о каше? Каша — это отлично, но она все больше становится похожа на супчик, жиденькая. Летом было лучше, Аля искала возле своего фундамента под кленами бугорки, разгребала вспученную землю, и оттуда выглядывали белые шляпки шампиньонов. Из этих красавчиков на вишневой гофрированной подкладке суп получался душистый, вкусный…
— Угостить? — И Дима протянул ей горсть кедровых орешков.
Она подхватила их обеими руками, еле вместились. Дима усмехнулся:
— Не руки у тебя — ручки.
— Вкусные, — одобрила Аля орешки. — А где раздобыл?
— Секрет фирмы, — подмигнул он.
К началу сеанса опоздали, но их пустили, зал полупустой.
Киножурнал уже кончился, и Аля прямо с ходу окунулась в чужую, переполненную музыкой и красотой жизнь. Сколько солнца, света, счастья… ну, не без огорчений, но и они такие небудничные, изысканные. Стыдно, конечно, но ее мучил вид огромного свадебного торта, кусочек бы… На экране жизнь-праздник, самые прекрасные минуты жизни артиста, но вовсе оторваться от забот и волнений сегодняшнего дня, как бывало раньше в кино, и особенно в опере, Аля не смогла.
Когда вышли из кинотеатра, в ушах продолжала звучать музыка: «О прошлом тоскуя…» И вдруг ее перерезал вой сирены. «Граждане, воздушная тревога…» А они, прогуливаясь, уже прошли от Арбата до улицы Горького.
Крикнув Диме:
— Убежище рядом, беги, — Аля рванула за угол, на Большую Бронную.
Не оглядывалась, боялась, что Дима бежит следом. Ведь придется его пустить на квартиру, а там никого. Она никогда не боялась оставаться одна ни с кем из своих ребят, а Дима чужой и мужчина, а не мальчишка.
На Большой Бронной сразу за казармами выскочила тетечка с противогазом на боку, растопырила руки:
— Гражданка, в убежище, а то оштрафую!
В это время Аля поравнялась с зелеными железными створками знакомых с детства ворот, приподняла цепь, соединенную замком, и боком проскользнула во двор.
Топот ног, голоса, Дима спрашивал, куда она делась, а женщина кричала свое: «Гражданин, в убежище…» Наконец все смолкло, Аля прошла в самый угол двора, здесь жила знакомая мамы, тетя Ляля. Дверь ей открыли прежде, чем она позвонила.
— Я вас увидел в окно, — зашептал сосед тети Ляли. — Не ходите, они выясняют ситуацию… — и многозначительно поднял черные брови, собрав морщинами смуглый лоб.
Зная о вечных ссорах соседей, Аля не послушалась и прошла.
