Хотя на самом деле нам нравится быть монстрами.
Будем честны.
«Здравствуйте, меня зовут Александр Лианозов. И я – монстр».
Через пару дней позвонила Вера. Это было так неожиданно, что я долго не решался ответить. Словно воришка, которого застали на месте преступления.
Словно она сейчас выкрикнет в трубку: я знаю, это ты! Сдохни, болотная тварь из Черной Лагуны! Сдохни!
Словно Вера на самом деле знала, кто довел ее мать до инфаркта.
А потом подумал: может, что-то случилось с детьми?
Я схватил телефон. От переживаний ростки на кончиках пальцев почернели.
– Привет, это я, можешь говорить?
– Привет, – сказал я холодно. Но голос дрогнул. – Что с мелкими?
– Все в порядке. Нет-нет, правда. Я не вовремя?
Значит, с детьми все хорошо… мне стало легче.
И я вдруг сказал, что чертовски рад ее слышать. Глупо, правда?
И самое странное, несмотря на адские мучения застигнутого на месте преступления, я действительно был рад слышать ее голос. Ее уютные интонации, ее глубокие бархатные обертоны. На мгновение я даже почувствовал себя – дома.
Как тот тряпичный ослик, забытый в аэропорту. Это привело меня в чувство. Дурацкое сравнение.
Мелкая верила, что ослик вернулся, но я-то знаю, что это был точно такой же, но другой ослик.
Вера сообщила, что мама в больнице. Представляешь? Был инфаркт. Но теперь ее жизнь вне опасности. Да, врачи так говорят… Веру к маме не пускают, это реанимационное отделение… да, еще не скоро…
Значит, она жива, думал я.
А Вера вдруг сказала, что ей стыдно.
– Стыдно? – я совершенно утратил нить разговора. Метафора поплыла передо мной красной нитью. Шерстяной, слегка разлохматившейся. – Почему?
– Помнишь, маме стало плохо с сердцем, и ты поехал со скорой? Потом еще вещи отвозил в больницу… Помнишь, мы потом ее навещали? Так было… тревожно, но хорошо. И мне теперь стыдно. Потому что мы тут, вместе… а ты там совсем один.
Надежда никогда не исчезает до конца. Я вдруг поверил, что у нас может быть все хорошо. Что, когда исчезнет ведьма с железными зубами, проклятие спадет с меня… и я к ним приеду. Заберу их обратно в Москву. Вернусь на работу в институт. Напишу, наконец, докторскую. Перестану пить даже по выходным и праздникам.
Старшая пойдет в школу, младшая – в детский сад.
Вера устроится на работу. Или бог с ней, с работой… пусть занимается, чем хочет.
И мы родим мальчика. Чтобы в нашем девчачьем хозяйстве появился еще один мужик – кроме меня и фикуса…
И тут я понял, что в трубке уже достаточно долгое время молчат.
