— Ничего, это полезно, — говорит нам мама. — Мозги хоть прочистит.
— Славные у вас детишки, — говорит маме тетя по имени Бидди. Потом показывает на Мэйлахи: — Ну разве не прелесть этот паренек с золотыми кудряшками?! Ему бы в кино сниматься с самой Ширли Темпл[36].
В ответ Мэйлахи улыбается, и очередь окончательно теплеет.
— Миссус, вы уж извините, что лезу, но мы тут услышали про вашу потерю, так что, думаю, вам лучше присесть, — говорит маме женщина с коробочкой.
— Нет-нет, не надо, им это не понравится, — обеспокоенно замечает другая.
— Кому им?
— Ну как же, Нора Моллой, господам из Общества, конечно. Им надо, чтоб мы уважительно у стеночки стояли, а не рассиживались тут.
— А ну их к черту, — говорит рыжеволосая Нора. — Садитесь, миссус, вон туда, на ступеньку, а я рядом присяду, а если господа из Общества хоть что-то вякнут, я им тут устрою, уж поверьте. Вы курите?
— Да, — отвечает мама. — Только сигарет нет.
Нора достает сигарету из кармана фартука, разламывает ее и протягивает половинку маме.
— И это им тоже не понравится, — говорит женщина с обеспокоенным лицом. — Они говорят, курить — все равно, что хлеб у своего ребенка отнимать. Мистер Куинливан особенно против. Говорит, если на сигареты деньги есть, то и не еду найдете.
— И Куинливана к чертям. Скотина старая, последней радости нас лишить удумал.
В конце коридора открывается дверь, и оттуда выходит какой-то человек.
— Кому тут детские ботинки?
— Мне, мне! — Женщины одна за другой поднимают руки.
— Кончились ботинки. В следующем месяце приходите.
— Но моему Мики в школу не в чем ходить!
— Нету, я сказал.
— Но холод ведь какой, мистер Куинливан.
— Ботинок нет. Ничего не могу поделать. А это еще что такое? Кто курит?
— Ну, я, — машет сигаретой Нора. — Причем с превеликим удовольствием.
— Курить — это все равно, что… — начинает мистер Куинливан.
— Да-да, — усмехается Нора. — Все равно, что хлеб у своих детей отнимать.
— Наглость какая! Смотрите, не получите от нас никакой помощи.
— Что, правда, что ль?! Что ж, мистер Куинливан. Не вы — так другие помогут.
— Кто это еще?
— Да квакеры[37].
— За тарелку супа продадитесь? — подступает к Норе мистер Куинливан, тыча в нее пальцем. — Так вот, значит, кто среди нас завелся! Супник! Во времена Великого голода тоже такие были. Протестанты ходили по домам и обещали добрым католикам, что если те отрекутся от своей веры и станут протестантами, то их накормят супом до отвала. И, Господи помоги нам, нашлись те, кто выбрал суп, и прозвали их за это супники-отступники. Они погубили свои бессмертные души и обрекли себя на вечные страдания в самых глубинах адского пекла. И если вы, дамочка, пойдете к квакерам, то тоже погубите свою душу и души детей своих.
