По длинному коридору в подвале мы прошли в старое здание института. Там нам открылось, что не надо каждый раз получать пропуск в новое здание: в него можно попасть без всякого пропуска через коридор из старого здания. С тех пор только так мы и делали; и, кажется, не только мы. Впрочем, охрана нам ни разу не препятствовала, и пропуск никто не проверял.
Кабинет радиолога оказался на третьем этаже. Когда мы пришли, там было заперто. Я постучал в дверь, но никто не открыл; мы стали ждать. Не помню, как точно звали радиолога. Между собой мы звали ее по отчеству: Рэмовна. Рэмовна явилась не скоро: молодая, шутливая, движения резкие, голос насмешливый. Посмотрела мои выписки, снимки. Сказала: да, судя по всему — кибернож. Вот только, чтоб точнее определить масштабы поражения, желательно сделать ПЭТ/КТ головы. Это довольно дорого, около тридцати тысяч рублей. Осилите?
— А это надо? — спросила Яна.
— Да, очень желательно, — сказала Рэмовна. — Понимаете, не хочется задевать здоровые ткани; и в то же время необходимо не пропустить ни миллиметра опухоли. ПЭТ даст самую точную картину.
— Тогда, конечно.
— Хорошо, подождите. Я позвоню.
Она набрала номер, поздоровалась. Евгений, как дела? Отлично? Вот и отлично. Слушай, есть у вас место на ближайшие дни? ПЭТ с глюкозой. Молодой парень, рецидив опухоли, интракраниальный рост. Когда? А раньше никак? Они не местные, им бы пораньше. Завтра?
Она повернулась к нам:
— Вам завтра подойдет?
— У нас завтра рано утром прием у химиков, — сказала Яна.
У них утром прием у химиков. В 12.00? Отлично, в 12.00 подойдет. Записывай фамилию: Данихов.
— Данихнов, — поправил я.
— Как?
— Данихнов.
То есть Данихнов. ДА-НИХ-НОВ. Записал? Вот и отлично, в двенадцать они будут на месте. Счастливо, Евгений.
Рэмовна сбросила звонок; посмотрела на нас, развела руками: ну вот, завтра к химикам, а потом делать ПЭТ. Результаты получите быстро, скорее всего уже на следующий день.
— А где ПЭТ делать будут? — спросила Яна.
— В онкоцентре Блохина на Каширке, — сказала Рэмовна. — Объяснить, как добраться?
— Не надо, — сказала Яна, — мы знаем.
В Ростовском онкодиспансере я наблюдался у заведующей поликлиникой Снежко Оксаны Андреевны. Так как лечился я в онкоинституте (а затем в Институте нейрохирургии имени Бурденко в Москве), то поначалу она только следила за ходом моей болезни, давала полезные советы по поводу того, как облегчить побочные эффекты химии, и выписывала направления на анализы. В 2016 году в онкоинституте стали с крайней неохотой класть пациентов на химию в свое отделение; давали рекомендацию, вручали выписку и отправляли капаться по месту жительства. После рецидива мы собирались договориться капаться в онкоинституте, как раньше, но нам отказали; мы обратились к Оксане Андреевне, и она быстро дала нам направление к химикам онкодиспансера.
