— Ну, здесь, знаешь, тоже… — ревниво сказал серый. — В Лиге Колдунов вон законопроект выдвинули… О правах гражданства и призыве на действительную службу…
От изумления Анчутка едва не грянулся со стропила.
— Кого на службу?.. — ошалело переспросил он. — Домовых?!
— Да и домовых тоже… «Все на защиту демократии!» Нам-то ещё так-сяк — в гражданскую оборону, а вот лешим хуже… Им ведь в погранвойска идти — межевыми. Водяных аж в начале мая забрили — Чумахлинку патрулируют…
— Ну, не все… — со знающим видом заметил лопоухий. — Донные пока уклоняются… Русло-то ещё не тралили…
И Анчутке живо припомнился водяной Хлюпало, в бритом виде сильно похожий на бежавшего в Аргентину Бормана…
— Причём лучше под первый призыв угодить, — озабоченно добавил серый с подпалинками. — А то потом дедовщина всякая начнётся…
Анчутка висел вниз головой и моргал.
— Н-не… — опасливо протянул он наконец. — Я тогда, пожалуй, тоже… уклонюсь…
— Ага!.. — серый победно осклабился. — Уклонился один такой!.. А куда ж ты денешься? Загребут — и на комиссию!..
— А у меня правая ножка хромая! — нашёлся Анчутка, — Пьяный поп кадилом огрел… при царском режиме…
Насчёт хромоты он, понятно, приврал, но хромоту, в конце концов, можно было изобразить, тем более что и шрамик вот на коленочке остался… Домовые злорадно всхохотнули:
— Ты ещё на плоскостопие сошлись!.. Ты кто? Гражданин? Гражданин! Ну так вперёд и с песней! «Не плачь, кикимора!..»
— Да я ж ещё не гражданин…
— Ну станешь!
Обмякший Анчутка свисал со стропила наподобие тряпочки. Замшевый лобик собран в гармошку. Домовые переглядывались с ухмылкой.
— А что вообще нужно… для гражданства?..
— У-у, бра-ат… — тот, что покрупнее, с деланным сочувствием оглядел Анчутку и принялся сокрушённо качать головёнкой и цокать язычком. — Ну, нам-то, местным, проще: подал заявление — и всё… и гражданин… А вот для таких, как ты, для беженцев… Кикимору-мать триста раз проклянёшь, пока гражданство выбьешь…
— А если не выбью? — в страхе спросил Анчутка.
— Ну и никаких тебе прав…
— Например!
— Н-ну… голосовать не будешь…
Анчутка опешил и надолго замолчал, соображая, в чём тут подвох.
— А оно мне надо? — искренне спросил он наконец. — Ну не буду я голосовать… Зато в армию не пойду!
Домовые разом оборвали смех. На личиках — растерянность и обида. Нет, такого цинизма они даже от лыцкого беженца не ожидали.
— Ах ты, морда дезертирская… — изумлённо и угрожающе начал серый с подпалинками, но не договорил — задохнулся от возмущения. — Это что же? Мы, значит, межу охранять, демократию отстаивать, а ты, змей, закосить решил?.. В нетях решил сказаться?.. Да я тебя сейчас…
