За ней оказалась еще одна защитная пластина, на сей раз из пластика — чистого, толстого, но совершенно прозрачного. И глядя вниз, она увидела, что находилось на дне ящика.
Скрученные провода, трубы для очистки дна от водорослей, изгибающиеся в виде спирали через мутную, пузырящуюся и поблескивающую жидкость; они вились и скручивались, присоединяясь, в конце концов, к необычной плавающей фигуре — к трупу, который еще и улыбался.
Это было обнаженное тело мертвого пожилого человека, длинного и истощенного, лежащего лицом вверх в мутном растворе, который пузырился рядом с конечностями, напоминавшими стебли растений, костлявой грудной клеткой, зарослями густых белых волос на впалых щеках.
Ящик хранил смерть. Корчась среди проводов, как чудовищная марионетка, дергающийся труп ухмылялся, кружась в этом бурлении.
А глаза его были открыты.
Кей даже не закричала. Она стояла, не замечая, что ее пронизывает поток холодного воздуха, вдыхая пронзительную вонь аммиака, в то время как ее голову наполняли какие-то бессмысленные слова.
— Мертв не тот, кто может лежать вечно… — это фраза из Лавкрафта. И опять — его рассказ. «Холод». Холодный воздух, который был одним из грубых и примитивных способов сохранить и продлить жизнь с помощью искусственной заморозки более чем полвека назад.
Продление жизни — тема, к которой он возвращался снова и снова. И еще — тема, связанная с древними долгожителями, воскресающими или неумирающими, в рассказах «Он», «Праздник», «Страшный Старик». И другой старик, каннибальское отродье в «Картине в старом доме».
Но того, что находился в ящике, не кормили кровью и к нему не применяли примитивных методов консервации. Тут была современная криогенная технология. Замороженная плоть, избегающая разложения в оживляющей жидкой смеси, находящаяся в спячке, ожидающая дня возрождения.
А в других ящиках…
Кей выдвинула футляры из окружающих отсеков наугад, зная, что ей предстоит увидеть: в каждом из ящиков находился очередной труп. Здесь был мужчина средних лет, лоснящийся и улыбающийся, его щеки распухли от какой-то непристойной полноты, еще более отвратительные, чем если бы они выглядели истощенными. В другом ящике находилась крохотная детская фигурка, качающаяся и вертящаяся среди труб, которые питали ее замороженные вены, чтобы избежать высыхания и разложения. А еще молодая девушка, очень похожая на нее саму; синие губы искривлялись в загадочной улыбке, остекленевшие глаза отражали сновидения, приходящие к мертвым.
