Кей попыталась отвернуться от ослепительного сияния, но укрыться от него было невозможно — пронзительный блеск завораживал. Свет был повсюду, и голос звучал отовсюду. Голос был частью света, и свет был частью голоса, и все вместе было частью сна. И в этом сне Кей чувствовали себя разделенной, разделенной, как грани кристалла. Часть ее смотрела, часть ее слушала, а еще одна часть принимала участие в том, что она видела и слышала.
Теперь голос пел на странном наречии, которое пробуждало странный отзыв в находящейся внизу толпе. Глубокое гортанное рычание смешалось в гудящий шум, уступивший место пронзительному визгу, свистящим звукам, не имеющим никакого сходства с человеческим голосом или человеческой речью, и, тем не менее, ей казалось, что она каким-то образом осознавала значение звучащих слов, если это были слова, то и вправду было похоже на голос, услышанный во сне, голос, который эхом отражается в черепе спящего. И, несмотря на его странность, он был знакомым; несмотря на его ужасный характер, он полностью привлекал к себе внимание, и он обладал силой, которая обещала утешение. Слушай не слова, но смысл; открой глаза для правды. Оставь страх ради веры; от неведомого исходит понимание.
И в кошмаре, во сне, в реальности Кей слышала голос, увещевающий верующих приблизиться. Приблизиться и очиститься в вечном свете, исходящем из кристалла, подойти и исцелиться от печали и страданий с помощью сияющей силы истины.
Послышался приглушенный шум голосов и движение; затененные очертания поднялись и вместе двинулись к основанию помоста под кафедрой, на которой находился кристалл. Хромые, убогие, слепые призывались этим голосом и притягивались сиянием. Они медленно ковыляли и шли наощупь, чтобы по очереди встать перед изливающимися лучами, купаясь в звучании и мерцании, затем отходя с выправленными конечностями и открытыми глазами, в то время как толпа восторженно ликовала:
— Пора, пора покинуть этот мир!
Кто-то начал трясти Кей за плечи, и она открыла глаза. Забавно, что ей казалось, будто ее глаза все время были открыты, но сейчас она заморгала и увидела Эла Бедарда, склонившегося над ней и глядящего на нее с беспокойством.
Он еще что-то бормотал, но она не могла разобрать слов; они терялись в воплях и завываниях тех, что были вокруг нее. И надо всем раздавалось пение, и лился зеленоватый свет, исходящий от кристалла, находившегося в ящике.
Бедард взял ее за руку и помог подняться. Отвернувшись от шумящей толпы, Кей последний раз бросила взгляд на лица, купающиеся в свете кристалла — бледные, и темные, и шафрановые лица, лица бородатые, лица с глазами, зрачки которых были с булавочную головку, с разинутыми ртами, которые колыхали, обволакивали и преследовали ее экстатическими отзвуками, в то время как Бедард выводил ее из помещения наружу, в спокойную темноту безлюдных улиц.
