Нас вывели на пирс, и мы долго стояли там под жарким критским солнцем. Солдаты расположились вокруг, капитан небрежно облокотился на копье... Но никто не ограждал нас от толпы, и зеваки окружили нас роем. Женщины шушукались и хихикали, мужчины спорили... Впереди всех стояла кучка дешевых гнусных типов в фальшивых драгоценностях, вроде того с кем я схлестнулся в Трезене, но на этот раз я не мог погнать их с глаз долой. Это были игроки. Пришли заключать пари, ставить ставки на нашу жизнь.
Они расхаживали вокруг нас, торгуясь на смеси критского с изуродованным греческим, - так говорит в Кноссе подобная шантрапа, - потом подошли, стали ощупывать наши мускулы, подталкивали друг друга локтем, щипали девушкам бедра и грудь... Аминтор уже замахнулся на одного, но я схватил его за руку: это было ниже нашего достоинства вообще замечать их. Но они обращались с нами!.. У нас быка или коня, предназначенного богу, окружали почестями, лелеяли; а они здесь крутились вокруг нас, будто барышники на скотном дворе. К смерти я был готов, но неужто - думаю - придется уйти к богу с таким позором?! Уж лучше было бы прыгнуть в море, чем стать паяцем для этих подонков.
Вдруг за спиной взревел рог; я резко, прыжком, обернулся на звук... Каждый, кто был воином, сделал бы то же. Но там были все те же игроки: тыкали пальцами, выкрикивали ставки... Этот фокус они проделывали со всеми новыми плясунами: кто быстрей отреагирует, кто испугается... Хриза не плакала, но глаза были полны слез: она, наверно, в жизни не слыхала грубого слова до сих пор... Я взял ее за руку, но тут же про нас понесли какую-то похабщину - отпустил.
Какой-то вонючий тип ткнул меня в бок - он на самом деле был вонючий, гнусно от него пахло, - спросил как меня зовут. Я ему не ответил - он стал кричать, будто глухому идиоту: "Сколько тебе лет? Когда ты последний раз болел? Откуда у тебя эти шрамы?.." Я отвернулся от его зловонного дыхания и встретил взгляд Лукия. Тот пожал плечами, словно говорил: "Я не в ответе за этих мужланов. Но когда с тобой обращались учтиво - ты этого не ценил".
Но вот все головы в толпе повернулись. Я посмотрел, куда глядели все, вверх по крутой улице, - оттуда спускалось несколько носилок. Потом появились еще и еще, заполнили всю дорогу меж мусорных куч... Было видно, что Лукий очень доволен, и я понял - он нас держал здесь не для потехи этой черни.
Носилки приблизились. На передних, открытых, сидел в кресле мужчина, держал на коленях кота в бирюзовом ошейнике... За ним следовали две дамы; в закрытых носилках, но шторки отдернуты, и рабы бежали так, чтобы их хозяйки могли разговаривать друг с другом на ходу. Обе наклонились друг к другу и оживленно жестикулировали, а носильщики - они все маленькие были какие-то, носильщики с внутренней стороны аж гнулись, казалось у них плечи поломаются.
