— Слушай, ты! Ты, между прочим, меня сейчас чуть не убил! И я же ещё и виновата! А я ещё извиняться собиралась! Да пошёл ты… к Фокси!!! — я так увлеклась ролью тяжело раненой и безвинно обвинённой, что всхлипнула и пустила слезу. Слеза получилась всего одна, наверное, в кабинете все закончились. А этот зелёный «дверьмиударятель» стоит и смотрит на меня, сверху вниз, большими глазами и задаёт нетривиальный вопрос:
— А причём здесь Фокси? — нет, ну если подходить к моей миссии с психологической точки зрения, то я просто не имею права упустить такой момент!
— Где Фокси? Вы вообще о чём? Вы тут только что девушку чуть не угробили, ни за что, кстати, а сами только и думаете о всяких рыжих! Совести у вас нету! Я, может, умираю тут сижу, а ему Фокси подавай. Ну что за люди-то пошли, — быстрый взгляд на лорда, — и нелюди тоже. Хотя, что с вас возьмёшь, с нелюдей? Даже встать бедной, раненой девушке не помогут, — и опять всхлипнула. Взглянула на своего обидчика, у него глаз дёргается, желваки ходуном ходят, и рот от ярости перекосило. И этот нелюдь прошипел:
— Так, говоришшь, ни за что? Чуть не угробил, нелюдь, говоришшь? — Кажись, переиграла! Вот теперь меня будут по правде убивать… если догонят. И я подскочила с пола, что бы сорваться на забег неважно куда, лишь бы от зеленоглазых психов подальше. Мне даже удалось выбежать из комнаты и добраться до лестницы. Но тут мой организм вспомнил, что его ударили по голове, и решил вести себя соответственно. И я, вместо того что бы спуститься по лестнице традиционным способом, полетела вниз с целью поцеловаться со ступеньками, может хоть они взаимностью ответят. Ступеньки целоваться отказались, а может и не против были, но нашей пламенной любви помешал, непонятно как оказавшийся впереди и поймавший меня в свои объятия, Грэйн.
— Да как же ты столько лет-то прожить умудрилась, с таким-то везением?
— Сколько лет?! Я не старая!!
— И с таким языком! — и я отключилась.
* * *
Всё как в тумане, голова просто раскалывается. Глаза открывать страшно, потому что тогда будет ещё больнее. Но тут чья-то рука ложится на многострадальный лоб, и мгновенно становится легче. Рука прохладная, но внутри от неё расходится приятное тепло. Пальцы гладят ссадину, и боль совсем уходит, остаётся только лёгкое покалывание. Но глаза всё равно открывать не хочется, потому что хорошо. А нежные прикосновения перемещаются на щёку, шею, потом возвращаются, убирают упавшую на лицо прядь волос, обводят по контуру губы. Как же это приятно и завораживающе. И вдруг пальцы обхватывают подбородок, держат лицо нежно, но крепко, а губы обжигает поцелуем. И это не неумелое прикосновение, а настоящий, страстный поцелуй. С губ, которые ещё не знали настоящей ласки, срывается полувсхлип-полустон. И… всё обрывается на самом интересном месте! Я только попыталась ответить на поцелуй, а он взял и перестал целовать! Резко распахиваю глаза, но успеваю увидеть только закрывающуюся дверь. Найду — убью гада, сначала за то, что недоцеловал, а потом за то, что вообще без спросу целоваться полез! И вот кто тут сейчас меня всю бессознательную лобызал? Грэйну же, вроде, противно, а больше-то и некому. Дикость какая-то: оглушил и целоваться полез. Хорошо хоть, не в свою, а в мою пещеру, тьфу ты, комнату принёс.
