Он стряхнул руку Зейна и заявил, что тот чертовски напоминает ему одного одиозного библейского персонажа. А когда Зейн запретил ему даже вспоминать о том, что случилось, не говоря уж о том, чтобы слить информацию в прессу, Джеймс рассмеялся ему в лицо.
– Мне публичность тоже не нужна, – отрезал он. – Здесь, в Нью-Йорке, власть принадлежит Чатсфилдам.
Однако перспектива во второй раз быть избитым на дальней аллее парка, за своим же отелем, ему не улыбалась.
Выбравшись на улицу, Джеймс перевел дыхание.
Он хотел проверить, на месте ли кошелек и ключи, но его пальцы нащупали в кармане тюбик бальзама для губ, и мысли Джеймса немедленно вернулись к Лейле.
Принцесса!
Несмотря на внешне невозмутимую реакцию на угрозы Зейна, Джеймс начал осознавать масштабы своего «преступления».
Он вернулся домой, в свой роскошный пентхаус с видом на Центральный парк, и обозрел себя в зеркале.
Отпечатки пальцев на шее, синяк под глазом и шишка на затылке. Это означало, что визита к врачу не избежать.
Налив себе виски, Джеймс лег на диван, обдумывая свой следующий шаг.
Он посмотрел на телефон – проверить, не звонила ли Лейла.
Кто угодно, только не она.
Единственная женщина, которая ему так и не перезвонила.
Джеймс думал, что Лейла – журналистка и что все это подстроила Изабелл. А она оказалась принцессой из какой-то арабской страны, название которой он даже не мог выговорить. Оставалось надеяться, что с ней все в порядке и что он оказался единственным, на кого излил свой гнев наследный принц Зейн аль-Ахмар Шурхаади.
Зачем Лейла все рассказала брату? Хорошо, хоть не забеременела. Иначе ему наверняка об этом сообщили бы – перед тем, как он сделает свой последний вздох.
Джеймс лежал, сосредоточенно размышляя, зачем Лейле понадобилось поведать Зейну о том, что произошло между ними. Может быть, она хотела избежать нежеланного брака? Королевская семья, несомненно, должна выдать замуж девственную дочь.
Джеймс ощутил злость.
Пять букетов цветов!
Он представил, как она смеялась над ним, получая эти букеты.
Простофиля!
Но теперь он не собирается терять время, оглядываясь через плечо в ожидая следующего наказания, которое припас для него Зейн.
Он и так достаточно его потерял, ожидая звонка от этой принцессы.
Джеймс открыл ящик комода, прикидывая, со сколькими женщинами он мог бы переспать, начиная с той ночи. Ему не нравилось собственное настроение. Не нравилось, что его мысли постоянно заняты Лейлой.
Он достал рубашку – ту, которая была на нем в ночь их свидания и которая все еще хранила экзотический аромат ее духов. Наклонив голову, он вдохнул.
