Деликатесы сменялись одно за другим: фаршированные цветки цукини, нежная паста, крабы в мягкой скорлупе, вишнево-кремовый десерт. И прекрасные вина из погребов Ренцо. Николетта атаковала Дарси вопросами, а Дарси удавалось избегать прямых ответов, и, наконец, Николетта переключилась на себя любимую. Она с чувством повествовала о том, как росла в престижном районе Париоли в Риме, о школе в Швейцарии и о том, как бегло говорит на четырех языках, а также о том, что у нее в Риме несколько магазинов одежды и ни в одном из них она, разумеется, не работает.
– Вам надо в них побывать, Дарси. Пусть Ренцо купит вам что-нибудь эксклюзивное.
Наверное, у Николетты такой способ тонко намекнуть на ее дешевое платье, но Дарси было это безразлично. Все, о чем она могла думать сейчас, – это быть наедине с Ренцо, а не тратить попусту время на гостей. Она вернулась в их комнату, пока Ренцо прощался с гостями, и лежала обнаженная в постели, поджидая его. Наконец он пришел и закрыл за собой дверь.
– Ты отлично держалась, – сказал он, расстегивая ремень на брюках.
– Отлично? В каком смысле?
– В том, что это было очень милое сочетание твоего вызывающего заявления о своей работе, – пояснил он, стягивая трусы-боксеры, – и искренней похвалы моему поместью. И нечего так на меня смотреть, Дарси. Кристиано это очень понравилось… хотя он никогда не мог устоять перед хорошенькой девушкой. Кстати, он согласен оставить Джизеллу, Паскуале и Стефанию. Он сказал мне это перед тем, как они с Николеттой уехали в Рим.
– Все хорошо, что хорошо кончается? – беспечно заметила Дарси.
– Кто сказал, что кончается? – пробормотал Ренцо, укладываясь на кровать и обнимая ее. – Я-то думал, что ночь – это всего лишь начало.
Они почти не спали. Ренцо будто хотел оставить у нее долгую память о себе как о непревзойденном любовнике, вознося ее снова и снова на пик восторга. Когда в комнату пробились первые рассветные светло-желтые лучи, Дарси опустила глаза, любуясь эротической картинкой: черноволосая голова Ренцо угнездилась у нее между ног, и он касается языком ее разгоряченной кожи.
Наутро Дарси с трудом поднялась, а когда вошла в столовую, то Ренцо уже был там и просматривал газету.
– Мне нужно скоро отправляться в аэропорт, – сказала она.
– Нет, не нужно. Мы полетим вместе на моем самолете, – заявил он, наливая ей кофе.
Дарси села и протянула руку к сахарнице.
«Будь твердой. Помни, что твое будущее не подразумевает богатых владельцев поместий и полетов с ними на личных самолетах».
