– Готова идти, Челс?
Мне нравится, как он меня назвал. Никто не зовет меня Челс, а мне всегда хотелось иметь уменьшительно-ласкательное имя.
– Только не говори мне, что она и есть твой репетитор. – Парень заходит в комнату, путаясь в собственных ногах. – Это же ты, да? Репетиторша? Я помню тебя. – Он тыкает в меня пальцем, в его тоне слышится смесь обвинений и смеха.
– М-м-м… – Сомневаюсь, стоит ли признаться. Не хочу вечно лгать, как мой отец, поэтому предпочитаю сказать правду. Я тоже его помню. Он был в закусочной вместе с Оуэном и Дезом. – Да.
– Отличная работа, Оуэн! Быстро же ты затащил ее в свою комнату. Ну ты и ловкач! – Парень усмехается. – Я Уэйд. Самый старый и самый лучший друг Оуэна.
– Ты станешь самым мертвым другом, если не замолчишь и не уберешься из комнаты, – говорит Оуэн. Его низкий хрипловатый голос невозможно сексуален. Что это за форма извращения, если мне нравится парень, даже когда он сердитый и злой?
По-хорошему это мне следует рассердиться. Он говорил обо мне с друзьями, скорее всего, непристойным и неприемлемым образом. Обидеться на него было бы вполне естественно. Значит, он не воспринимает меня всерьез. Но вместо этого я взволнована. Раз он рассказал обо мне больше, чем просто «у меня теперь репетитор, сто лет бы ее не видеть», значит, есть надежда. Возможно, у меня все же есть шанс быть с ним.
Продолжая ухмыляться, Уэйд все же уходит, пошатываясь на нетвердых ногах. Я поворачиваюсь к Оуэну.
– Откуда он знает обо мне?
– Э-э-э… – он явно сконфужен, поэтому я чуть усиливаю напор:
– Ты рассказал?
– Он же мой сосед. Да, я рассказал ему, что теперь занимаюсь с репетитором, – Оуэн слегка пожимает плечами, но я ему не верю. Он явно недоговаривает.
– Тогда почему он сказал, что ты ловкач и быстро сработал? Что это значит? – я начинаю входить во вкус, теперь мне хочется выяснить, о чем шел разговор.
– Ты не хочешь этого знать, – бормочет он, но не отводит взгляда.
Мимо!
– Определенно хочу.
Я теряюсь в догадках, а он, кажется, молчит целую вечность. Он снова ерошит волосы своими длинными красивыми пальцами и, явно испытывая неловкость, упирается одной рукой в бедро. Хм. Ему даже идет неловкость.
– Ты обидишься, – наконец произносит он.
– У меня был уже миллион поводов обидеться, начиная с твоего красноречивого друга на пороге дома, – говорю я, и это правда. Их… манера общаться ужасна.
Ну я и ханжа.
Ну что я могу поделать? В моем окружении люди не ругаются. Никогда не ругались. Порой Кэри может выдать что-нибудь эдакое, но ничего серьезного. А с той поры, как я попала в компанию Оуэна, я слышу один мат.
