Когда стало темнеть, мы прекратили писание. Я передал иеромонаху Владимиру написанное — с просьбой проверить.
На третий вечер работа была окончена.
Продолжая по вечерам беседовать с иеромонахом Владимиром, я пробыл в обители еще несколько дней.
От души поблагодарив иеромонаха Владимира за чудные, незабвенные часы бесед, и получив благословение, с чувством большого удовлетворения, счастливый и довольный, покинул я гостеприимную обитель.
Ноябрь 1893 года.
В. Г. Село Заметчина, Тамбовской губ. Моршанского уезда.
* * *
В дальнейшей жизни, при разговорах, казалось, вопрос о Беловодье не возбуждал интереса у моих собеседников. Протекло незаметно ровно полвека и вскоре исполняется мне 65 лет.
28/15 июля 1943 года я встретил на курорте Чехочинек впервые человека, который в разговоре со мною спросил, не знаю ли я что-либо о Беловодье, о существовании которого он слышал, но, несмотря на старания, ни от кого ничего узнать о нем не мог. Это был известный русский народный поэт и гусляр — Александр Ефимович Котомкин, имя которого, с его согласия, здесь сообщается.
Узнав, что я имею сказание, он был очень обрадован и убедительно просил меня передать таковое ему, что я и сделал. Предвидение иеромонаха Владимира сбылось.
Обет молчания теперь с меня снят и сказание становится достоянием народов Земли, ибо срок подошел и наступает Новое Время…
28/15 июня 1943 года.
В. Г. Курорт Чехочинек близ правого берега реки Вислы.
Михаил Плотников
БЕЛОВОДЬЕ
(эскиз старинной сибирской хроники)
Сыну моему посвящаю
Темный нерукотворный Спас со строгими глазами, казалось, кивал при трепетном свете тяжелой хрустальной, на кованых серебряных подвесках лампады, тягучей как мед, речи такого же строгого, темного, с длинной белой бородой старца.
Кадильный дым — синий, — где свет хрустальной лампады ткал золотую паутину, и белый, как зимний туман, — где конечные нити лампадной паутины терялись, ходил по прокуренной моленной, касаясь застывших лиц, собравшихся слушать чудный сказ о древней земле, о земле древнего обрядового безнарядья, именуемой Белыми водами, страной дальней и свободной.
«Объявитель сего раб Иисуса Христа, Кирилло, — лился поток старцевой речи, а в правой руке его, как голубь, трепетала “тайна странническая”, знак верующих, — уволен из Иерусалима-града Божия в разные города и веси ради души прокормления, грешному же телу ради всякого озлобления. Промышлять ему праведными трудами и работами, еже работати с прилежанием, а пить и есть с воздержанием, против всех не прекословить, токмо Бога славословить; убивающих тела не бояться, но Бога бояться и терпением укрепляться, ходить правым путем во Христе, дабы не задержали беси раба Божия Кирилла нигде. Утверди мя, Господи, во старых заповедях стояти и от Востока Тебя, Христа, к Западу — сиречь к Антихристу, не отступати. Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся. А кто мя ради веры погонит, тот яве ся с Антихристом во ад готовит».
