Отсутствие интереса к массовым страхам казалось вполне нормально, ведь я был подростком, хоть и с весьма широким спектром познания, и своим мнением насчёт грядущего. Отмечу, в том возрасте голова моя была более чиста и негативные мысли не могли переломить защитное отрицание большинства проблем через юношеский максимализм. Мы с друзьями придумывали шутки и высмеивали предстоящие события, радуясь тому, что всё могло произойти именно на нашем веку. Вообще будни шли как обычно и в представлении нашей компании, вряд ли, со дня на день, могло что-то измениться, а если вдруг так и произошло, мы бы совсем не расстроились. Любое крупное происшествие для нас представлялось возможностью стать свидетелями событий, ранее скрытых от всех, но открывшихся перед нами. Конечный исход в подобном не имел фактического значения, главное, возможность поучаствовать.
Это как с войной, молодые всегда шли в бой первыми, ведь их сознание ещё не омрачено страхом смерти, а инстинкт самосохранения сильно притуплён, результатом является не объективное восприятие опасности, а выработка адреналина, серотонина и остальных гормонов в раннем возрасте может перебить всё что угодно.
Круг ближайших для меня друзей представлял собой три постоянных участники, несколько хорошо зарекомендовавших себя за годы товарищей и кучу появляющихся на разные временные периоды приятелей. Мы имели похожее мировоззрение и мировосприятие, как это часто бывает между тесно общающимися людьми, делящимися мыслями и проблемами, но при этом каждый сохранял уникальность.
Поведением и характером нас никогда не сравнивали, отсутствовал смысл, ведь расхождение сразу бросалось в глаза, виновато влияние воспитания и другие индивидуальные особенности в прожитых жизнях. Знакомы вчетвером с самого детства, с одним с пеленок, с другими немного позже, но длительность периода никакого значения не имела. Самой удивительной, но при этом малозначительной отличительной чертой всегда являлась наша манера общения внутри компании. Оскорбления, подколки и принижение ближнего, всегда считались нормой и шли вместе с нами по жизни. Обидеть кого-то из нас словами почти не возможно. Незнакомцам, которым доводилось слышать наш диалог, нечасто удавалось сразу понять, что мы близкие друзья, нередко и те кто уже несколько месяцев с нами общались, удивлялись, спрашивая, как можно, так разговорить. Особенно дивы давались девушки, которые часто попадали под общую гребёнку, получая весьма своеобразное внимание в форме сарказма, исключительного или частичного. Зависело во многом от самого человека, вообще продолжать с нами общения после первой встречи хотелось совсем не многим, а нас это более чем устраивало.
