Смотреть на гибель людей с бездушной точки зрения холодного расчёта у Ирманта не получилось, он любил людей, возможно, сильнее, чем Асов, а потери для Орталеона известнее, нежели кому-либо в целой вселенной. Вырос без отца, так ещё и в сильно обмелевшей кадрами расовой прослойке. На фоне безысходности трагедии он всё же ощущал предвкушение от предстоящей войны, и никакие жертвы не могли сравниться с кипением крови, будто испытывал многократное чувство радости, подобно которому раньше не знал, обретая новый смысл жизни - сражение. Подобная подоплёка и пробуждение жажды смерти даже пугали его рассудок, казалось, что в нём пробудилась та часть сознания, которую Ирмант в себе всегда отрицал. Словно наступил тот час, когда генная память возьмёт своё, подчинит себе уязвленную гневом голову в нужный момент в бою и, возможно, на короткое время, но всё же завладеет им, а тогда произойти могло многое. Подсознательная сладость перед убийством не есть хорошо, и Орта трезво осознавал своё отклонение. Боязнь упустить едва уловимый голос совести - единственная фобия Асмодея, порой доходившая до абсурда, противоречила со здравым смыслом.
Данную особенность тяжело понять, схожее ощущение испытывает ответственный спортсмен, мастер спорта или умелец различных единоборств, который старается избежать уличной потасовки, спуская провокаторам незначительное оскорбление из страха ненароком убить в драке и перечеркнуть собственное спокойствие. Кому хочется последствий статьи по неосторожности или самозащите, океан проблем, ради самоутверждения или проявления превосходства, а зачем принижать и без того самого себя унизившего, душевные страдания и того страшнее.
Орта долго простоял, бездействуя, думая и наблюдая за боем вдали, адреналин в теле требовал быстрее отправиться туда, но он не мог торопиться. Пока Ирмант пребывал в себе, вокруг него собрались почти все подчинённые, что были на Земле, а на майдане у подножия капища-пирамиды полководцы из числа землян собирали солдат и отправляли на первый край батальон за батальоном, снаряжая всё новые. В то же время сотни молодых ребят шустро носились через ряды взрослых мужчин, помогая им одеться и подтаскивая обмундирование и оружие. Женщины - и того хуже, волокли наиболее тяжелые части брони и всё необходимое тем, у кого не было своего, сгибаясь под прессом груза, но всё равно двигаясь вперёд, как ломовые лошади, не жалуясь на тяжкую судьбу, а чётко осознавая значимость мучений.
