Пьянь - третья по счёту, но не по значению грань моего друга, которую он любил сильнее других, истинно кайфуя и расслабляясь, находясь в состоянии алкогольного опьянения часто, даже слишком порой днями на пролёт перерастающими в недели.
Мы с друзьями очень рано открыли для себя градус, мне было четырнадцать, а вот сдружились с бухлом быстро и накрепко, подсчитать весь выпитый нами алкоголь, этого ангара хватило бы на убийство целого городка Коренных Американцев или Якутов. Крепкое пиво или химические коктейли в том возрасте сделались неотъемлемым атрибутом нашей жизни, наряду с туннелями, железяками, красными волосами, ирокезами и прочим. Прогрессирующая, популярная в России проблема спиртного овладела Серёжей, гораздо сильнее, чем остальными, охватив половину его жизни, а мало того, что выпить - его пристрастие, он ещё и совершенно не умел принимать на грудь, меняясь с литровки пива, после которой начиная заливаться без всякой меры и до упора, пока не упадёт или не уснёт с открытыми глазами. Вплоть до того, что он мог в пять утра, будучи уже пьяным, пойти за пивом или прождать час открытие пивного, возвращаясь после рабочей смены, на рассвете, уставший, словно не уснёт, если не выпьет.
Беда в том, что на всех людей спирт действует по-разному и если Рома, напиваясь, раскрепощался, злился или начинал буянить, обвиняя мир и круша всё, что попадётся под руку, то Сережа, в том же состоянии, зверски тупел, да настолько сильно, что даже близким людям через час общения с пьяным Серёжей сильно хотелось дать ему в лицо или хотя бы, чтобы он отстал.
Бухой Сережа не способен мыслить, внятно говорить и двигаться с заносом менее метра, но зато постоянно косячил, приставал к людям и продолжал пить. Бутылка приносила в жизнь Серёжи так много приключений и разнообразия, что остальным людям впору ревновать, ведь мало на кого градус оказывал столь же впечатляющее воздействие. Для полноты его образа приведу несколько примеров из памяти:
Не знаю, когда именно Сережа решил связать свою жизнь с бухлом, но возможно, его судьба определилась перед армией. Тогда ему несколько раз давали отсрочку по недобору веса, и на промежуточной медкомиссии нашли язву. Сережа обрадовался, так как он не был настроен на службу, настолько, что потом чертовски расстроился, узнав, что язва зарубцевалась на повторной проверке. К вечеру того же дня Сережа успел порядком заколебать всех окружающих собственным горем, жалуясь каждому и по сто раз, а закончилось всё слезами, истерикой и бутылкой водки, выпитой им в одну харю. По итогу, дырка внутри него вновь разошлась, и в армию он не пошёл, чему был несметно рад. Разом забыв о медицинской проблеме, уже на следующей день и больше никогда о ней не вспоминая.
