«Он был очень нелюдимым…»
В обеих этих женщинах мне чудится что-то крайне неприятное, шакалье… Может, я единственный, кто это замечает? Журналистка выходит вперед, ее рот слегка приоткрыт. Мне кажется, я слышу, как она дышит. Она кивает каждый раз после того, как ее собеседница произносит очередную фразу. Как будто знает всё наверняка.
Женщина, скорее всего мать, одного из знакомых нам детей, неестественно таращит глаза. Отвернувшись от журналистки, она возбужденно вещает, обращаясь к камере, адресуя свои слова телезрителям. О, она-то знает все. Она предупреждала, что случится нечто подобное, но тогда ее никто не слушал. Но теперь настал ее звездный час.
«И его родители тоже были нелюдимыми. Никогда не принимали участия в вечеринках, школьных мероприятиях, не бывали на благотворительных распродажах. Вообще ни с кем не общались. Я и сама даже ни разу с ними не разговаривала».
Опять прошедшее время. Эта баба и родителей Дуга похоронила вместе с сыном! Ее слова летят в меня как обломки камней, я чувствую, как они ранят меня, я истекаю кровью. Ведь отец и мать Дуга не умерли! Однако вот еще один, тайный смысл ее слов: то, что сделал сын, стало и для родителей смертным приговором.
«Хотя фамилии большей части жертв пока не опубликованы, поскольку для этого требуется официальное согласие их близких, нам уже стали известны имена трех погибших подростков: Аманда Браун, 15 лет; Кэндис Мур, 17 лет…»
Я не расслышал третьего имени. Кэндис Мур — боже мой, нет! Я закрываю глаза и вижу ее, как наяву: каштановые волосы, забранные сзади в тугой узел, задорные огоньки в больших зеленых глазах, невысокая стройная фигурка, заразительная улыбка на симпатичном круглом личике. Джейк собирался в ближайшее время пойти к ней в гости… Они были друзьями… И что, теперь ее больше нет?
Как же так? Нет, это невозможно. Просто невозможно, и всё тут. Кэндис Мур не может умереть. Маленькая невинная девочка, стоящая на пороге жизни. Нет и нет! Отрицание очевидного лязгает засовом, вталкивая мою сломленную душу в тюремную камеру действительности.
Я вытаскиваю телефон и снова набираю номер Джейка. Сразу включается голосовая почта.
— Джейк… — Я стараюсь придать своему голосу как можно больше уверенности. — Пожалуйста, возвращайся домой. Все будет хорошо. Я обещаю. Просто вернись домой. Мы сможем всё уладить. Пожалуйста, дружище, прошу тебя. Возвращайся.
Меня трясет, последние слова я произношу дрожащим голосом. Все тело покрыто мурашками. «Как будто кто-то прошел по моей могиле» — так говорила мама Рейчел. Я сажусь и утыкаю голову в сложенные ладони. Как тяжело. Медленно, но верно наступает осознание произошедшего. Куда ушли надежды и мечты, которыми была полна моя душа, когда я любовался на Джейка, наблюдал, как постепенно растет и расцветает мой сын? Теперь будущая жизнь проходит передо мной в обратном порядке: рождение внуков, волшебная свадебная церемония, выпускной бал — и что же, ничего этого не случится? Никогда? Я даже не знаю, целовался ли мой сын хоть раз в жизни. Один за другим светлые образы покидают меня, поглощаемые темнотой.
