— Кто это? — спросил я у приятеля с замиранием сердца.
— Практикантка из офиса сенатора.
— Ого!
Рейчел клянется, что слышала, как я это сказал. Неудивительно, ведь история нашего знакомства за многие годы повторений обросла различными пикантными подробностями. Так или иначе, но ее глаза (уж извините за очередное клише), голубые, как лед на горной вершине, встретились с моими, черными, как полуночная тьма. И я пропал. Целый день я таскался за Рейчел, как тень, совершенно забыв о своих обязанностях. К вечеру мой сенатор был так взбешен, что отстранил меня от работы до конца кампании, однако я добился своего! К концу дня девушка уже была у меня на крючке. А, может быть, я у нее.
Вот какие воспоминания крутились в голове, пока я осматривал самое крутое заведение Уилмингтона.
А еще я думал о Рейчел. Вот она сидит, такая же потрясающе прекрасная, как и в день нашего знакомства, как будто время над нею не властно. Но при этом многое изменилось! Она, тогда юная девчонка-практикантка, стала партнером крупной юридической фирмы. А я, молодой и подающий надежды управленец, превратился в менее молодого и менее успешного бюрократа, застрявшего на месте, как будто мои ноги прихватило быстросохнущим цементом.
Рейчел подняла глаза, увидела меня и улыбнулась. Я двинулся к ней через ресторанный зал, отвечая по дороге на приветствия.
— Эй, Конолли! — окликнул меня поднявшийся навстречу один из парней. Его звали Боб Вестон. Он работал в банке, и мне не раз приходилось обсуждать с ним и его боссом вопросы местного налогообложения.
— Привет, Боб! Как дела, дружище? — проговорил я, пожимая протянутую руку и похлопывая его по спине.
Чтобы взглянуть мне в лицо, ему приходилось запрокидывать голову, как, впрочем, и большинству моих знакомых. А что им делать, беднягам, если мой рост составляет метр девяносто три сантиметра?
— Покидаем мяч сегодня вечером?
— Да, я собирался прийти.
— Я тоже. Что думаешь по поводу нового питчера, которого взяли в «Филлс»?
Я отделался коротким замечанием, что, мол, один даже очень крутой питчер вряд ли вернет им славу 1993 года, и через плечо обернулся на Рейчел. Но она уже листала свой ежедневник. Мне не хотелось заставлять жену ждать, поэтому я быстро свернул разговор и снова двинулся к ней. Я кивнул еще паре знакомых и улыбнулся Рейчел, которая подняла на меня глаза.
— Ну, привет, — сказала она.
Я не стал говорить ей, что она вся просто светится (Рейчел назвала бы это очередным клише), хотя ее глаза и правда излучали какой-то особенный, теплый свет. Было видно, что она вся погрузилась в свои блаженные мысли и витает где-то далеко. Она была так невозможно хороша, что я, не отдавая себе отчета, вдруг потянул жену за руку. Рейчел поднялась, и я крепко прижал ее к себе. В любой другой день мы бы ограничились поцелуем в щечку, но только не сегодня. Не обращая ни на кого внимания, я горячо приник к ее губам. Когда я отстранился, щеки Рейчел пылали.
